Александрия неуверенно вышла на террасу. Она слышала крики и чувствовала, что сейчас они станут еще громче.

— Я не могу ее найти, Парис Ее никто не видел

— Черт вас всех побери! Скажи девицам, всем до одной, пусть идут сюда И не болтайся здесь, а выполняй, — рявкнул он

Девушки собрались на террасе и встали полукругом Парис переводил глаза с Шеннон на Венецию, потом на Дамаскус, и наконец его взгляд упал на Александрию Он что-то почувствовал.

— Какое еще ведьминское варево вы заварили, Александрия? Какие еще проклятые женские штучки?

— Я ничего не знаю, — помотала головой Александрия.

Взгляд Париса еще раз прошелся по сестрам Он обратил внимание, что все они нарядились в самые лучшие свои платья

— Вы — красотки для других, но не для брата. Для брата вы просто стая сучек — Он усмехнулся, потом его брови сошлись на переносице — Итак, где Табризия? — заорал он.

— Она убежала, — бесстрастным голосом сказала Шеннон

— Убежала?! Как?

— Джонни Рэйвэн, — проговорила она тихо

Он вынул кнут, и сестры отпрянули. Его предали! Не столько Шеннон, сколько Табризия! Он не мог поверить, что она совершила такое. Она же обещала ему, она поклялась! А ведь слово — закон, его никогда нельзя нарушит. Она — вторая женщина, предавшая его. Извлечет ли он когда-нибудь урок из этого?

Александрия спросила Шеннон.

— А когда Табризия уехала?

— Вон отсюда? — прогромыхал Парис — И никогда больше это имя не произносите в моем присутствии — Он повернулся к Магнусу, его глаза полыхали черным огнем, как

— горящие угли — Твоя драгоценная дочь сбежала к своему не менее драгоценному мужу Если ты успеешь ее спасти, держи от меня подальше, иначе я убью eel — поклялся он

Магнус, вне себя от гнева, бурей вырвался из замка во двор и приказал своим людям следовать в Эдинбург. Он оглядел Маргарет и сказал.

— Ты, мадам, можешь вернуться в Танталлон. Сейчас!

— Я хотела сначала встретиться с матерью, милорд, — осмелилась сказать она.

Но он, не слушая, развернул огромного боевого коня и так быстро рванул с места, что из-под копыт посыпались искры.

Роберт Керр, граф Сессфорд, услышав, как повезло лорду Ленноксу с Венецией, решительно подошел к Парису

— Я бы хотел договориться насчет Дамаскус

Парис одарил его таким мрачным и грозным взглядом, что тот в тревоге отступил

— Запрещаю! — зарычал Кокберн и швырнул стул через комнату. Он пошел в конюшню и оседлал лошадь. Ему надо было побыть одному. Он чувствовал, что способен сейчас на убийство и легко может пролить невинную кровь. Тонкий покров светскости мигом слетел с Париса Кокберна, и под ним обнаружилось дикое нутро Разбойника.

Он поскакал в сторону от моря, туда, где высились горы Ламмермур, хребет за хребтом В горах воздух густ и чист, а зелень первозданно свежа Парис поднимался вверх по склонам, усыпанным стадами овец, по каменистым серым утесам. Наконец он оказался на голой каменной площадке и почувствовал себя одиноким как перст во всей Вселенной. Сильный порыв ветра принес мелкий дождик Но он не обращал внимания на капли, сеявшиеся с неба Моросящий дождь постепенно унял кипение гнева. Вдруг, проезжая между камнями по естественной тропинке, Парис остановился, пораженный зрелищем. Прелестная долина открылась ему, водопад обрушивался на пороги, и каскады брызг, сверкая, образовали радугу. Красота так пронзила его сердце, что он обругал себя. Слюнтяй, позволил женщине проникнуть сквозь железный щит, которым отгородился от всех после истории с Энн. Проклиная Бога, создавшего мужчину и женщину, он постарался держаться в стороне от шумного веселья Кокбернспэта до черноты ночи. Потом вернулся в оружейную комнату, взял виски и напился до омерзения.

Новый день для Максвелла Абрахамса начался очень плохо, но худшее ожидало впереди. Огонь, запылавший в его кровати, быстро охватил комнаты второго этажа, перекинулся на третий и почти полностью разрушил его. Последствия пожара для прекрасного здания и мебели были ужасны.

Абрахаме пребывал в прострации, а когда обнаружил, что виновница его бед исчезла, пришел в ярость. Он приказал обыскать все окрест, на что ушло несколько часов, прежде чем стало ясно — поиски бесполезны. Обитатели дома ростовщика собрались в ожидании дальнейших указаний хозяина, как вдруг дюжина разбойников ворвалась в дом, а другая дюжина его окружила. Граф Ормистан уже своими габаритами подчеркивал, сколь мал и невзрачен Максвелл Абрахаме. Магнус нетерпеливо ждал, пока его люди обыскивали дом, потом они согнали слуг в библиотеку на первом этаже, до потолка уставленную редкими книгами. В центре сверкал полировкой огромный стол.

Его помощник доложил:

— Здесь случился ужасный пожар, сгорели второй и третий этажи. Никакой молодой женщины нет, ваше сиятельство.

— А кого вы ищете? — сощурился Абрахаме.

— Мою дочь. Где она? — потребовал ответа Магнус.

Живой ум Абрахамса подсказал ему: единственное спасение — изобразить полное неведение.

— Ваше сиятельство, — сказал Абрахаме, — боюсь, произошла ошибка Единственная женщина здесь — моя жена.

Магнус двинулся к нему, и человечек начал пятиться, пока не прижался спиной к столу

— Я не страдаю тупоумием. Единственная причина, по которой ты согласился на ней жениться, — это то, что она дочь графа. Что ты с ней сделал? — угрожающе прорычал он.

— Ваша дочь? — Абрахаме изобразил изумление.

— Но это просто исправить, — сказал Магнус, ткнув его в грудь. — Предъяви девочку

— У нас ночью был ужасный пожар, и ради безопасности она ушла из дома к соседям, — успокаивающе ворковал тот.

— Лжешь! — Магнус махнул помощнику и оглядел лица слуг. — Вот этого! — Он указал на Дональда, большого мягкотелого молодого человека.