Благоденствуя на ниве профессорского, доцентского и просто преподавательского отношения Женька здорово расслабился. И как раз в это время в группе стал проводить занятия доцент Коробов. Опрометчиво считая материаловедение второстепенным предметом, Женька четко представлял, что прочность дерева значительно уступает показателям стали, а остальное его не волновало. До самого экзамена.

Как обычно перед занятием в аудитории образовалось две мертвые зоны: одна естественная – вокруг Жеки и вторая – рядом с Женькой. Дополнительным фоном к постановке последующей драмы оказалось значительное преобладание женского состава группы. Ввиду недостаточной внимательности к проблемам своих товарищей никто не удосужился зафиксировать, кто из двух Жэ уснул раньше. Но зато первый прямой и сильный удар был нанесен точно по Женьке.

Казалось, доцент Коробов долго не желает замечать, что в аудитории кто-то демонстративно спит. И все отлично понимали, что неумолимо приближается тот самый момент, когда выспавшийся Женька должен проснуться. Но момент ответа наступил чуть раньше, по расчетам некоторых сокурсниц – не более, чем на пять минут. А вопрос преподавателя прозвучал резко и неожиданно:

– И сколько вы собираетесь спать? Я к вам обращаюсь.

Интуитивно спасая Женьку, почти весь поток начал крутить головами и старательно осматривать друг друга в очевидной попытке выявить уснувшего на лекции наглеца.

– Я к вам обращаюсь, товарищ студент.

После этого уточнения головы продолжали крутить только лица мужского пола. А их, как уже отмечалось выше, было намного меньше. И как целая гора на ровной площадке среди них просматривался большой Женька. Особенно в обрамлении зафиксированного на нем грозного острия указки. Многие говорят, что человек своим биополем чувствует, когда на него направляются взгляды других людей. В подтверждение этой надбиологической теории Женька проснулся.

– Вы встаньте, пускай на вас посмотрят все остальные.

Женька пригнулся к столу и резко вытянулся во весь свой рост.

– Ого, – сразу отметил доцент, – такой сильный мужчина и спит. Вы только посмотрите кругом – вы единственный.

Доцент говорил достаточно тихо, что исключало возможность пробуждения Жеки. Но постепенно голос Коробова все больше и больше распалялся.

– Ну, так объясните все, что происходит. Что вас может оправдать?

Почему в разговор двух лиц попыталась вмешаться Надя Малышева – непонятно. Но когда ситуация накалилась до предела, а перед Женькой засветила возможность получить серьезную неприятность, послышался голос одной из самых ехидных девушек на первом курсе. Не вставая с места, Надя подсказывала:

– Он, наверное, всю ночь работал.

Не расслышав ехидные смешки с места, Коробов сразу переспросил:

– Как работал?

– А как может мужчина работать, – изгалялась Надя.

– Так это же здорово, – почти восхитился Коробов, – настоящий мужчина и должен работать. Только на занятиях нельзя спать. Я надеюсь, что это в последний раз.

Женька убедительно соглашался, что больше такого не повторится. Коробов согласно кивал головой и даже зашел в пространство между двумя рядами столов. Поворот его головы на этом месте разрушил давно сложившуюся мертвую зону, в которой мирно и безмятежно продолжал спать Жека. Он, поднятый во вторую очередь, до конца первого часа пытался объяснить случайность происшедшего. Но подкинуть идею, что он, как и Женька, всю ночь работал, никто не стал. К концу занятий Жека самостоятельно вывел новый потрясающий закон:

– Наличие мертвой зоны – выдумка бестолковых военных.

Правда, перед каждым таким заявлением он внимательно высматривал наличие поблизости Женьки.

Мирное сосуществование

Если бы не активность двух частей – двух Жэ – из троицы, то дружба должна была развалиться где-нибудь не далее второго семестра. Но все спасала одомашненность, как говорил Женька, воспитанника троицы – Мишки. Этот неприспособленный к жизни человек пытался изображать губку, впитывающую в себя мораль и повадки своих старших, даже и по возрасту, товарищей. Но приходило утро, и Жека беспомощно откидывал голову, а Женька махал рукой. Попробуйте из маменькина сынка сделать мужчину. Легче его сломать. А кто будет тогда ремонтировать? Вот в этом и вопрос.

Зато авторитет с другой стороны – Алка – спокойно передавала свои мысли и желания готовому встать перед нею на колени Мишке. Причем где угодно: в аудитории; на улице, не всматриваясь вокруг и не измеряя глубину луж и даже во время перехода улицы на зеленый свет. Алка как будто чувствовала, что где-то рядом ходят носители кровожадной мечты – развенчать и сбросить с пьедестала кумира, захватившего без всяких согласований сердце Мишки. Когда она прогуливалась под ручку с одним из студентов, главным образом старших курсов, одно лишь появление половины из двух Жэ приводило ее в полную боевую готовность. И немедленно близость двух тел разваливалась на две достаточно удаленные друг от друга части. Отдадим должное – специальную слежку ребята не вели. То ли считали это чем-то недостойным себя, то ли подспудно критически относились и к своим похождениям. А значит, Алка и они – располагались, по их собственному мнению, где-то совсем рядом на ступеньках морального облика. Только в отличие от нее, они даже не пытались скрывать свое поведение.

К октябрю месяцу роли были утверждены, актеры назначены, и только сюжетная линия и режиссер оставались абсолютной тайной. Мишка все больше понимал, что взял на себя непосильный труд – вытягивать из болота технической неграмотности сразу трех разнополых особей. А потом такое началось. Ну почему-то все это сложное, переплетенное, необыкновенное и насыщенное различными явлениями назвали таким коротким словом – жизнь.

Танцплощадка

Ученые всего мира, начиная с глухих времен средневековья, не могут решить всего один вопрос – где студенты берут свободное время? Хотя назвать танцы глупым времяпровождением – совершенно неправильно. Это и спорт, и общение, и обмен мнениями. В том числе, и даже такое бывает, по вопросам учебного материала. Ну, а в некоторых случаях это и подготовка к созданию будущей ячейки общества – семьи. Только не нужно говорить о ее дальнейшем возможном развале.