Шрифт:
– Да. Я лично проводила его до скорой.
– Но это невозможно.
– Все возможно.
– Он должен был умереть.
– Но не умер благодаря первой помощи.
Почему ему так трудно в это поверить? И почему он так категоричен?
Лин Дан открывает рот и закрывает. Какое-то время он выглядит потерянным, но его лицо быстро принимает бесстрастное выражение:
– Я вызову тебе такси.
***
Уже лежа в кровати я размышляю о странных словах Лин Дана. Что он имел в виду, когда спрашивал, на что я способна? Может, про работу?
Я все еще не понимаю его. Не понимаю абсолютно ничего: ни его эмоций, ни его чувств, ни его поведения. Почему одну секунду он держит меня за руку с таким отчаянием и желанием, а в другую отпускает и становится таким равнодушным?
Я сворачиваюсь калачиком в постели.
Мне снятся таинственные бархатистые глаза, теплые руки и темная дорога.
Тогда я и понятия не имела, что на самом деле готовит мне работа в крупной и успешной компании «Линфарм». Как обычные дни превратятся в кошмар наяву.
Я не знала, что все превратится в сплошной хаос. А наши жизни будут висеть на волоске от смерти.
Если бы я хоть что-то из этого знала, никогда бы сюда не приехала.
7
Дан
Торонто, Канада
Суббота, 16 апреля
В субботу уезжаю в командировку в Торонто. Решив все рабочие вопросы, вечером еду в местный бар, чтобы встретиться со своим давним приятелем Марком Мэттьюсом. Обстановка в заведении приятная: стены из темного дерева, барные кресла у стойки, деревянные стулья и столы, кожаные диванчики и динамичная, но не навязчивая музыка. За столами сидит компания парней и девушек. Несколько посетителей пьют в одиночестве.
Я сажусь за барную стойку и заказываю виски.
– Ну привет, дружище! Давно не виделись!
Я поворачиваю голову и вижу ухмыляющееся лицо Марка. Бегло оглядываю друга. Последний раз, когда я его видел, он был худощавым парнишкой. Но с тех пор прошло много лет. Сейчас он стал крепким и накачанным мужчиной с копной темных волос. Правда, его взгляд остался таким же: острым и пронзительным. Сила взгляда его пытливых голубых глаз поражала. Казалось, он мог заглянуть прямо в мозг и узнать все твои тайны.
Он крепко жмет мне руку и хлопает по плечу, садясь рядом и заказывая двойной виски.
– Рад тебя видеть, – говорю.
– Сколько лет прошло?
– Восемь.
– По работе приехал?
– Да.
– И как ты все это время жил?
– Сойдет.
Мэттьюс внезапно фыркает и громко смеется.
– Приятель, ты нисколько не изменился. Все такой же холодный и немногословный сукин сын!
Я усмехаюсь. Мы чокаемся стаканами и пьем до дна. Алкоголь обжигает горло.
Марк Мэттьюс был моим хорошим приятелем в Торонто. Он словно никогда не замечал моей намеренной холодности. Ему было все равно. Он постоянно добродушно подшучивал надо мной и заражал своей искрометностью и весельем.
Марк стал мне настоящим другом. Он знал про мой дар. Про часы жизни. Я рассказал ему. И мне вдруг стало легче на некоторое время. Помню, как он не верил мне, пока я не доказал ему. Он все время поражался этому, пытался разглядеть на своей ладони часы, которые не видел. Задавал кучу вопросов, спрашивал про себя, но я не хотел видеть, как он умрет.
Узнав, что в будущем меня застрелят, он научил меня стрелять из пистолета точно в цель. Он никогда не терял надежды, что однажды это поможет мне защитить себя. Иногда мы часами напролет занимались стрельбой по мишеням. И я благодарен ему за все уроки.
После моего возвращения в Китай мы все еще поддерживали связь. Но со временем стали общаться все реже. Хотя я часто летал в командировки в Торонто, мы обычно не пересекались: либо я был слишком занят, либо он под завязку в работе. Но сегодня, когда я позвонил ему, он вдруг оказался свободным.
– У меня осталось восемь месяцев, – тихо говорю.
Марк присвистывает:
– Твою ж мать! Ты все еще видишь часы и вспышки последних секунд жизни?
– Да. Дар никуда не делся.
– И в тебя стреляют? Как ты и рассказывал?..
Я киваю.
– …Видел лицо убийцы?
– Нет. Что тогда, что сейчас – все расплывчато.
– Жесть. Дружище, я даже не знаю, что и сказать…
– Забудь. Что тут можно сказать…
– Но ведь можно что-то сделать, как-то изменить события? Ты ведь заранее знаешь, что произойдет.
Я горько смеюсь:
– Марк, я не ясновидящий и не предсказываю будущее. Все, что я вижу – лишь расплывчатые семь секунд. Этого так мало, что не понять, что вообще происходит. К тому же я знаю, что ничего нельзя изменить.