— Куда ты меня ведешь? — спросила Хви.

— К Владыке Лито.

— Я знаю, но где он?

— В своем личном помещении.

— Это ужасно глубоко внизу.

— Да, Владыка часто предпочитает глубины.

— У меня голова кружится от того, что мы идем все кругами и кругами.

— Тебе поможет, если ты не будешь смотреть на эту лозу.

— Что это за растение?

— Оно называется Таньонская лоза. Считается, что у нее нет абсолютно никакого запаха.

— Я никогда о ней не слышала. Где она растет?

— Это знает только Владыка Лито.

Дальше они шли в молчании. Хви старалась разобраться в своих собственных чувствах. Бог-Император наполнял ее печалью. Она могла ощутить человека в нем, того человека, которым он мог бы быть. Почему такой человек выбрал для себя этот путь?

Знает ли кто-нибудь? Знает ли Монео?

Может быть, знает Данкан Айдахо.

Ее мысли перенеслись к Айдахо — такой физически привлекательный мужчина, такой пылкий! Она чувствовала, что ее тянет к нему. Если бы только у Лито были тело и внешность Айдахо. Тогда она поняла, что не сможет обсуждать с Айдахо произошедшую с Лито перемену Хотя Монео — это другое дело. Она поглядела в спину своей проводнице.

— Не можешь ли ты рассказать мне о Монео? — спросила Хви.

Рыбословша быстро оглянулась через плечо, в ее бледно-голубых глазах было странное выражение — то ли встревоженность, то ли какая-то странная форма благоговения.

— Что-то не так? — спросила Хви.

Рыбословша опять устремила взгляд вперед, на уходящую вниз спираль спуска.

— Владыка сказал, что ты спросишь о Монео, — сказала она.

— Тогда расскажи мне о нем.

— Что тебе рассказать? Он — ближайшее доверенное лицо Владыки.

— Даже ближе, чем Данкан Айдахо?

— О, да, ведь Монео — Атридес.

— Монео меня вчера навестил, — сказала Хви. — Он сказал, мне следует кое-что знать о Боге-Императоре. Монео сказал — Бог-Император способен на все, абсолютно на все, если он сочтет, что это может стать поучительным.

— Многие в это верят, — заметила Рыбословша.

— А ты в это не веришь?

Как раз когда Хви задала этот вопрос, спуск совершил последний поворот и вывел их в крохотную переднюю комнатку с аркой входа в следующее помещение всего лишь в нескольких шагах от них.

— Владыко Лито немедленно тебя примет, — сказала Рыбословша и отправилась в обратный путь, не ответив на вопрос о том, во что верит она сама.

Хви прошла в арку входа и оказалась в помещении с низким потолком. Оно было намного меньше палаты аудиенций. Воздух жесткий и сухой. Бледно-желтый свет сочился из скрытых источников в верхних углах. Она дождалась, пока глаза ее приспособятся к полутьме. Заметила ковры и мягкие подушки, разбросанные вокруг какого-то возвышения и смятенно отпрянула, когда оно зашевелилось. Мгновение спустя она разобралась, что это Владыка Лито на своей тележке, опущенной в углубление пола. Она немедленно поняла, почему у комнатки именно такой вид. В ней лито представлялся менее впечатляющим своим человеческим гостям, меньше подавлял их своим физическим величием. Ничего, однако, нельзя было сделать с длиной и неустранимой громадой его тела, кроме того, чтобы спрятать в тенях, направив почти весь свет на лицо и руки.

— Заходи и садись, — проговорил Лито. Голос его был тих и приятно располагал к беседе.

Хви подошла к красной подушке всего лишь в нескольких метрах от лица Лито и села на нее. Лито с явным удовольствием наблюдал за ее движениями. На ней было темно-золотое одеяние, а волосы ее были заплетены в собранные назад косы, что придавало ее лицу свежий и невинный вид.

— Я отправила твое послание на Икс, — сказала она. — И сообщила им, что Ты желаешь знать мой возраст.

— Может быть, они ответят, — nроговорил он. — Может быть даже, их ответ будет правдив.

— Я сама хотела бы знать, где родилась, и все обстоятельства моего рождения, — сказала она. — Но я не знаю, почему это интересует тебя.

— Меня интересует все, касающееся тебя.

— Им не понравится, что Ты сделал меня постоянным послом.

— Твои владыки представляют собой занятную смесь педантичности и расхлябанности, — сказал он. — Я никогда не бываю в восторге от дураков.

— Ты считаешь меня дурочкой, Владыка?

— Молки дураком не был, и ты тоже не дурочка, моя дорогая.

— Я уже годы не получала весточки от моего дяди. Порой я гадаю, жив ли он еще.

— Может быть, мы и это заодно выясним. Молки когда-нибудь обсуждал с тобой мою практику таквейя?

Она секунду подумала, затем спросила:

— Это то, что среди древних Свободных называлось КЕТМАН?

— Да, это практика сокрытия своей личности, когда правда о ней может быть вредна.

— Теперь я припоминаю. Он рассказывал мне, что Ты пишешь исторические труды под псевдонимами, некоторые из них очень знамениты.