– С Олегом случилась беда, – сказал Выдрин.

Лена несколько секунд молчала. Потом спросила дрогнувшим голосом:

– Он жив?

– Жив, но…

– Что «но»?

Выдрин рассказал.

– Пиздец! – ответила Лена.

И тут же где-то вдалеке детский голос подхватил это слово и стал радостно повторять.

– Не смей! – крикнула Лена. – Глеб, я кому сказала?! Перестань немедленно, а то по жопе получишь!

Малыш заплакал.

– Глебушка, иди ко мне, маленький. Мама не на тебя злится. Ты плохое слово сказал. Мама сама виновата. Но у мамы нервы.

– Лена, что мне делать?

– Саша, а напомни еще раз, сколько тебе лет?

– Тридцать пять.

– Вот Глебу шесть. Так он и то знает, что нужно делать.

– Что? – спросил Выдрин, сглотнув.

– Издеваешься? Ладно, сейчас я позову Глеба, он тебе скажет.

– Не надо, пожалуйста.

Но было поздно. Детский голосок заорал прямо в ухо:

– Але-е-е-о-о-о-о!

Выдрин поморщился.

– Глеб, скажи дяде, что нужно делать, когда кто-то заболел? – спросила Лена.

– Надо позвать влаца, – ответил малыш.

– Правильно, сынок. А теперь скажи это дяде. А то он сам не знает.

– Надо позвать влаца, – сказал Глеб.

– Спроси, он понял?

– Понял? – спросил Глеб.

Выдрин молчал.

– Что он ответил? – спросила Лена.

– Нитего.

– Молчит?

– Да.

– Спроси еще раз.

– Понял? – спросил Глеб. – Надо позвать влаца.

– Я понял, – сказал Выдрин.

– Он понял.

– Наконец-то. Дай мне телефон.

– А кто этот дядя? – спросил Глеб снова издалека. – Длуг папы?

– Нет. Иди вымой руки. Скоро ужин. Саша, ты там?

– Тут, – ответил Выдрин.

– Есть еще вопросы?

– Нет.

– Хорошо. Вызывай уже «скорую»! – И добавила мимоходом: – Господи, что в голове у людей?!

А потом отключилась.

Выдрин изо всех сил стиснул смартфон. Хотелось, чтобы он хрустнул под пальцами и распался на части. Но китайский аппарат оказался прочным, даже не скрипнул. В отражении черного экрана собственное лицо показалось Выдрину уродливым, сползшим вниз. Он скривился. И швырнул смартфон об стену. Тот отскочил, будто теннисный мячик, и долбанул его по лбу. Выдрин крякнул, попятился и шлепнул ладонью по ушибленному месту. Перед глазами вспыхивали салютики. Почудилось, что Слепых издевательски ржет над ним из комнаты. Над правой бровью налилась небольшая шишка. Выдрин щупал ее и болезненно морщился.

Надо было звонить в «скорую». Он подобрал смартфон. Экран разбился вдребезги и не зажегся, когда Выдрин нажал кнопку включения.

– Мудила, – пробормотал Выдрин и кинул смартфон в мусорное ведро.

Запасного телефона у него не было.

Он вернулся в комнату, стащил с психотерапевта одеяло. Тот зажмурился и сморщил нос.

– Олег Львович, ох, е-мое, а у вас есть телефон?

Слепых закрыл лицо ладошками, но подглядывал между пальцев.

– Телефон, те-ле-фон! – произнес по слогам Выдрин громко и отчетливо, как будто это могло вдруг привести психотерапевта в чувство. – Але, але! – Он приставил к уху кулак. – Понимаете? Телефон!

– Але! – закричал в ответ Слепых. – Але, хули молчишь?! Але, бля, хули молчишь? Але, отвечай, тебе говорят! Слышь, але, бля!

Выдрин ощупал его карманы. Нашел бумажник, носовой платок и презерватив. Психотерапевт, глядя на свои вещи, умолк. Показалось даже, что взгляд его ненадолго прояснился. Словно он что-то вспомнил. Но затем Слепых высунул язык и потянулся кончиком к левой ноздре. Видеть это было невыносимо. У Выдрина сжалось сердце. Он коротко хныкнул и вытер подступившие слезы. Затем стиснул зубы и сказал сам себе:

– Соберись, тряпка!

Не сработало.

Еще минут десять он сидел рядом с психотерапевтом, утирая глаза и шмыгая носом. Вспомнил Диего, вспомнил Юру Климова, вспомнил бросившую его Ксюшу, вспомнил Лену, которая, кажется, тоже его бросила.

И жалел себя и всех. Слепых между тем прикрыл глаза и тяжело дышал. В носу у него свистело.

– Олег Львович.

Выдрин тронул его за руку. Слепых с трудом приоткрыл один глаз. И тут же закрыл.

«Все, отходит», – промелькнуло в голове.

Вспомнилось, как умер дедушка. Выдрину было семь лет. Дедушка лежал в больнице. Они с мамой навестили его. Она тогда сказала:

– Смотри, кого к тебе привела.

И вышла из палаты. Выдрину было немного неловко. Он любил дедушку и жалел. Но что нужно сказать, не знал.

– Александр, ну, как у тебя дела, мой мальчик? – спросил дедушка.

– Хорошо, – промямлил Выдрин.

Дедушка, улыбнулся, покивал, а потом закатил глаза и захрипел. Выдрин стоял и таращился, приоткрыв рот. Соседи по палате занимались своими делами (спали и читали газеты) и ничего не замечали. Дальнейшее помнилось смутно. Кажется, он так и стоял, пока мама не вернулась. А может, выбежал и позвал ее? Так или иначе, но она зачем-то сказала: