Конечно, она съела один из моих трёх расстегаев и не докушала пирожное. Кто бы сомневался! Женщины остаются женщинами.

Тасю я подвез к какому-то монументальному логову чиновников от спорта и оставил там — всю такую одинокую, красивую и интересную, аж страшно. Но на самом деле это был самообман, иллюзия. Таисия — хрупкая и беззащитная? Ну-ну. Я помнил, как она приложила Май о капот «Волги», и прекрасно представлял себе, на что способно ее сильное, ладное, тренированное тело. Валькирия, одно слово!

«Козлик» домчал меня до почты, и я высмотрел будку с телефоном-автоматом. Нужно было сделать два звонка, и первый из них был в корпункт «Комсомолки».

— Михаил Иванович? Это Гера Белозор, я в Минске.

— Гера? — Старовойтов произнес это интонацией Архимеда, который плюхнулся в ванную и придумал закон сохранения масс. А потом произнес как будто в сторону: — Представь — Белозор звонит. Может, это и есть выход?

Из телефонной трубки ощутимо запахло некоторым дерьмом. Интуиция подсказывала — директор корпункта готовит мне порядочную свинью. Но виду я не подал. Вариантов-то всё равно никаких у меня не было… Искать работу в другом издании? Идти на поклон к Сазонкину или Привалову? Не смешно.

— Михаил Иванович, у меня статья новая есть. Про сестер — серийных отравителей.

— Э-э-э-э, да, Герман, обязательно заезжайте на корпункт! Обязательно! Вы ведь не передумали у нас работать и в Минск перебираться? — голос у него был какой-то возбужденный.

— Не передумал, — тут сомнений у меня не было.

— Вот и замечательно, вот и хорошо. Приезжайте, всё обсудим!

— Сегодня, завтра?

— Сегодня. Завтра. Когда угодно — с восьми тридцати до семнадцати тридцати. Я на месте. Очень, очень вас жду, — его тон просто сочился медом.

Несмотря на мед в голосе, некоторое дерьмо смердело просто отвратительно. Я перебирал в уме варианты, какую подставу этот приятный во всех отношениях мужчина мне готовил, и худшее, что приходило в голову — это какое-нибудь расследование, напрямую или косвенно направленное против крутых партийных бонз или людей в погонах. Такое развитие событий было бы очень некстати, подставлять Тасю и девочек не хотелось. Но в целом — я Большакова забодал, Сазанца забодал, Солдатовича с маньяком забодал, Железок вот тоже — забодал, и тут пободаюсь… М-да. Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел… Если всё выгорит — у меня будет такая крыша, об которую обломают зубы любые бонзы. Точнее — им эти зубы выбьют и вставят новые, которые будут работать лучше.

— Приёмная! — откликнулся усталый мужской голос на мой следующий звонок.

— Василия Валентиновича Сазонкина хочу. Белозор моя фамилия.

— Вот как! — к усталости примешалось удивление. — Минуточку…

На том конце провода, кажется, зажали ладонью микрофон телефонной трубки, потому что слышалось только невнятное глухое бормотание. А потом голос начальника машеровской охраны произнес:

— Явился?

— Явился, Василий Валентинович.

— Петр Миронович сегодня занят, а завтра пару часов готов тебе уделить.

Ничего себе! Видимо, история с Выборгской бригадой их здорово допекла. Я и не рассчитывал, что меня примут вот так, сразу.

— Во сколько подъезжать?

— К десяти сможешь? В ЦК, на Карла Маркса.

— Спрашиваете! Буду как штык!

Ох, и денек мне завтра предстоял! По всему выходило — вопрос со Старовойтовым нужно было решать прямо сейчас, завтра голова будет болеть совсем о другом. А потому — я сунул трубку на рычаг и вышел из телефонной будки. "Козлик" подмигнул отблеском солнца на фарах.

Что ж, настало время узнать, какое такое свинство заготовил для меня директор корпункта "Комсомолки".

Статью Старовойтов взял почти не глядя — так, пробежал мельком глазами, недоверчиво поднял бровь, но, увидев комментарии Привалова и Соломина, кивнул:

— Берем! Думаю, в Москве одобрят. Они уже тобой интересовались — ну, семинар, помнишь? — и положил листки, заполненные печатным текстом, в кожаную папочку с надписью "В печать".

Я развел руками: семинар в Москве — дело хорошее, да только напрашиваться я не собираюсь. Пригласят — поеду.

— Вы ведь не о семинаре со мной поговорить хотели, да?

Михаил Иванович достал из ящика стола сигареты, щегольскую зажигалку и закурил.

— Ты в школе военкоров вроде учился, Белозор?

Я прикрыл глаза: память Германа Викторовича услужливо подсунула картинки из его армейской жизни. И вправду — учился. Был там такой лейтенант Мельников, с которым он/я состоял в переписке. Этот Мельников правил тексты статьей, объяснял нюансы работы в вооруженных силах. Это называлось — "школа военного корреспондента", получается, что — заочная. Черт, а Герман-то Викторович там на рога всю часть ставил! Например, написал материал про матерщину со стороны офицеров по отношению к солдатам — и статью эту опубликовали в газете, и офицеров вздрючили! И ничего за это Белозору никто не сделал. И это в шестьдесят каком-то году! Фантастика. Рассказал бы кто — не поверил. А так — можно сказать, из первых уст...