— Какой, у сраку, Мост Дружбы? Понтонная переправа! — отмахнулся Гумар, отщелкнул от автомата магазин, посмотрел зачем-то на масляно блеснувшие патроны и сказал: — И свитку свою бабскую надень. И про головной убор не забывай. Сказал майор — довезти до комендатуры, и мы довезем. Ты шо, нерусский человек? Шляпа твоя где, журналист?

Никакой шляпы у меня не было. Я напялил наверх на рубашку чертов бронежилет и сразу же понял, что придется мне в нём несладко.

— Пацаны, есть у кого на голову что-нить? — спросил Даликатный.

Из люка высунулась перемазанная в мазуте рука водителя. В руке имелась кепка самого затрапезного вида.

— Носи на здоровье, — произнес молодой голос из глубины БТРа.

— Благодарю! — ответил за меня Гумар и нахлобучил на мою башку головной убор.

Наконец раздались отрывистые команды, машины одна за другой трогались с места, выплевывая клубы черного дыма. Я расчехлил фотоаппарат и сделал несколько кадров: пока никто не запрещал, нужно было пользоваться возможностью!

Мы ехали по окраине Термеза, этого древнего восточного города, в котором причудливо переплелся азиатский колорит и советский индустриальный дух. На небе появились облака, подул прохладный ветерок, и я подумал, что жизнь, кажется, налаживается.

— Не спи, товарищ Белозор! Держись крепче! — перекрикивая рёв моторов, обратился ко мне Гумар. — Скоро будет переправа.

Я вцепился в какую-то железную хреновину и во все глаза смотрел туда, где за мутноватой лентой Амударьи темнел чужой берег — Афганистан.

Пыль была повсюду. Перемешиваясь с выхлопными газами, она попадала в рот, нос, глаза, оседала на одежде, оружии и броне. Мне приходилось прикладывать нечеловеческие усилия, чтобы уберечь фотоаппарат. Наша колонна прирастала с каждым пройденным километром — к ней пристраивались какие-то гражданские автобусы— "барбухайки", облепленные тюками и клунками, полные шумных людей, грузовики — военные и цивильные...

— Поезд, — сказал я. — Как насчет поездов?

— Что? — нам приходилось кричать, чтобы слышать друг друга.

Даликатный наклонился ко мне, и я повторил:

— Железная дорога. Это ведь логично — проще провести один состав, чем всю эту кавалькаду!

— Будет и железная дорога! — уверенно кивнул Микола. — Дайте только срок. Заводы строим, больницы, школы — и железную дорогу тоже построим!

Конечно, я не был экономистом и высчитать все расходы и доходы не мог, но, кажется, связав Кабул с центрами провинций при помощи регулярного железнодорожного сообщения, создав таким образом транзитные пути для советских, иранских, пакистанских, китайских товаров, и, что немаловажно — укрепив общий рынок страны, центральная власть и те силы, что ориентировались на СССР, здорово бы упрочили свои позиции... Но, насколько я помнил, все попытки начать строительство подобной инфраструктуры, загибались в стадии зачатия. И дело было вовсе не в сложном горном рельефе...

— Ой, дура-а-ак... — раздался вдруг голос Гумара. — Ну нахрена-а-а?

Я сразу понял, кого он имеет в виду: какой-то УАЗик вырвался из общего строя автомобилей и бронетехники, свернул на обочину, из него выскочил молодой офицер и побежал к дехканам, работавшим тут же, на бахче. Афганцы-крестьяне (вообще-то этнические таджики, скорее всего) остановились, оперлись на свои мотыги и смотрели на бегущего "шурави", кажется, без всякого интереса. Вот что ему в голову стукнуло, этому типу?

— Когда тут запасники из Туркестанского ВО стояли, такой херни не было... — Даликатный перехватил автомат поудобнее. — Ну чего он к ним лезет?

Офицер и вправду что-то втолковывал дехканам, показывал им какие-то бумаги, кажется — фотографии... Командир нашей машины переговорил с кем-то по рации, а потом сказал:

— Подстрахуем дебила. Игорёк, разворачивай бэтэр!

Игорёк — механик-водитель, подаривший мне кепи, был мастером своего дела. Повинуясь его воле, многотонная махина развернулась практически на месте и покатила к заблудшему УАЗу. Огромные колёса хрустели гравием, пограничники посерьезнели, подобрались, их взгляды стали недобрыми, колючими...

Деятель, из-за которого весь сыр-бор и начался, побежал к машине — я уже подумал, что он наконец пришел в себя и собирается вернуться в колонну, но нет — ему понадобилась фотография с дехканами, которые как раз вернулись к работе.

Радостно жестикулируя, этот товарищ попытался обнять двух бородачей в традиционных рубахах-курта и чалмах. Водитель УАЗика — несчастный молоденький солдат, понимая, видимо, весь идиотизм происходящего, был вынужден подчиняться и замер в неестественной позе с фотоаппаратом в руках.

Наш бэтээр привлек внимание офицера, и тот с недовольным лицом зашагал в сторону фотографа поневоле, явно намереваясь забрать у него аппарат. Видимо, понял — в покое его не оставят, пофоткаться с местными вдоволь не дадут. Не прошел любитель экзотических аутентичных снимков и пары шагов, как вдруг один из дехкан размахнулся мотыгой — и врезал ему по башке!

— Твою мать! — вырвалось у меня.

Дальше всё завертелось в немыслимой круговерти: обливаясь кровью, офицер рухнул на землю, командир нашей машины выдал в воздух очередь из автомата, дехкане бросились бежать, пограничники кинулись к раненому офицеру. Тот оказался жив — мотыга едва не отчекрыжила ему ухо, и сей доблестный воин теперь орал и матерился, призывая покарать бандитов.