Дорогая моему сердцу главная врачиха ликом была хмура, брови насуплены, губы поджаты. Хоть и напомажены по самое немогу... Что-то читала, занеся над бумагой шариковую ручку, прямо как палач свой топор. Когда я поздоровался, приоткрыв дверь, она лишь махнула рукой, мол, проходи. Голову даже не подняла. Минут через пять только выпрямила спину, потянулась, и сунула бумаги, в которых так не сделала ни одно отметки, в выдвижной ящик.

— Ну что у тебя, Панов? — спросила она.

— Екатерина Тимофеевна, у меня просьба. Надо одного парня, комиссованного из армии, устроить в госпиталь для ветеранов. Остеомиелит верхней челюсти после огнестрельного ранения. Гниет весь.

— И как ты себе это представляешь? И почему в госпиталь, а не в ЦКБ сразу?

«Дыба» еще больше нахмурилась. Вот привез я ей проблемку.

— Представляю просто. Вы — главный врач. Знаете других главных врачей. И начальника госпиталя тоже. И они вам не откажут. А не в ЦКБ, потому что у них опыт лечения этой патологии больше.

— Что на него есть? Показывай, — велела она чуть раздраженно.

Я достал куцую стопочку выписок и отдал ей. Пару минут она читала их, потом снова пересмотрела бумаги из Ташкента. Отложила в сторону, пододвинула блокнот.

— Умники, блин... — заворчала Дыба, роясь в записной книжке. — Всё они знают, только чуть что — вытри носик, Екатерина Тимофеевна...

Наконец, она нашла нужную запись, и, прижимая разворот, чтобы не закрылась страница, набрала номер.

— Галина Захаровна? — в ее голосе появилось отсутствовавшее до этой секунды дружелюбие. — Дыбенко Екатерина Тимофеевна. Да, из ЦКБ. Не откажите в просьбе, надо посмотреть мальчика одного. Остеомиелит. Верхнечелюстной. После огнестрельного ранения. Комиссован, да. И что? Военные лечили, да недолечили. Теперь наша очередь. Отлично! Спасибо, с меня причитается!

Она положила трубку, зачем-то посмотрела на свои ногти. Красный лак так и бросался в глаза. Подняла взгляд, и на мой немой вопрос сказала:

— Что сидим? Берем блокнотики и ручечки, записываем! Или своего нет, угостить надо?

— Есть у меня и то, и другое, — я достал записную книжку и ручку.

— Не всё потеряно, значит. Лестева, девять. Челюстно-лицевой госпиталь для инвалидов Отечественной войны. Начальник госпиталя Балянская Галина Захаровна. Она до двух на работе. Скажешь, от меня. Понял?

— Абсолютно, — ответил я. — С меня причитается, — повторил я ее фразу.

— Иди уже, — кривовато улыбнулась Екатерина Тимофеевна. — Сочтемся как-нибудь.

Дальше всё просто. Быстренько метнулся домой и прервал просмотр «Апокалипсиса сегодня». Как раз после вертолетной атаки и слов полковника Килгора о запахе напалма утречком. Мельник пытался протестовать, но я был непреклонен.

— Ребята, вам своя война не стоит поперек горла? Еще про чужую смотреть?

— Так правда же, — глухо ответил Костик. — Мощный фильм.

— После госпиталя посмотришь, кассета моя. Давайте, ребята, активнее. Нас ждут до двух.

— А куда хоть? — с надеждой в голосе спросил Константин.

— Сейчас, секундочку, — я достал записную книжку. — Челюстно-лицевой госпиталь для инвалидов Отечественной войны.

— Так я вроде не... — засомневался парень.

— Вам шашечки или ехать? Лечить будут — и хорошо. А как называется, это вопрос не очень важный. С собой есть во что переодеться? Кружка, ложка, зубная щетка? Трусы, носки, футболки?

— Может, заехать, купить? Я же думал на день-два, консультация...

— Свое дам. Не новое, но чистое. Ты как, не брезгуешь?

— После армейки-то? — усмехнулся прошаренный Мельник.

Короче, снарядили парня быстренько. Да тут на одну рубаху посмотришь, сразу понятно, что богатством не пахнет. Отдал ему тапочки гостевые, треники не ношеные, футболки с трусами. Не бог весть что, но как получилось. Есть возможность — помог. Может, карма улучшится немного? А нет — и ладно.

В госпитале тоже всё прошло как в кино. Саму начальницу увидеть не довелось. Главное, ценные указания были даны, Костика посмотрели аж целых два военных доктора, и отправили оформляться на госпитализацию.

Мы вышли с Мельником на улицу и побрели к проходной, ибо на территорию нас даже на красивой машине не пустили. Сапоги, что с них взять. Хоть и в белых халатах.

— Какие планы? — спросил я Мельника, когда мы поехали в сторону Донского монастыря.

— Да пойду на скорую устраиваться завтра. Работа у меня в Орле — шлак, общага — одна пьянь, и перспектив никаких. Да и поговорить почти не с кем.

— А Дима?

— Так он уже давно в Москве, в ментовке служит. В Пролетарском РУВД.