Тем временем Франк приказал ускорить расправу с отрядом, и гестапо решилось на то, чтобы выпустить кого-либо из членов отряда в качестве агента, который привел бы им командира отряда. После нескольких вариантов выбор пал на Йозефа Ульмана, которому Чапка вполне доверял. Этому выбору способствовало и то, что Ульман был женат и имел двоих детей, из чего гестаповцы заключили, что он будет опасаться за свою семью и после освобождения не уйдет в подполье. Ульман увидел в предложении гестапо возможность для побега и принял его.

Чтобы «побег» Ульмана выглядел более правдоподобно, гестапо составило план. Составитель этого плана гестаповец Гинтрингер так описывает его.

«…После возвращения из Брно Леман вызвал меня к себе и сообщил, что Брно дало согласие на освобождение Ульмана как агента по розыску Чапки. Поинтересовался, как я представляю себе это освобождение. Я ответил ему, что обычное освобождение невозможно и что поэтому необходимо устроить его так, чтобы оно выглядело как побег. Я предложил начальнику привести Ульмана на рудник «Франтишек» под предлогом, что у него якобы на этом руднике закопан динамит, и там предоставить ему возможность для побега.

Затем я позвонил уполномоченному контрразведки на руднике «Франтишек» Шестагу и приказал ему договориться с директором завода о том, чтобы тот в указанный мною день находился на заводе.

В назначенный день вечером я велел привести в канцелярию Ульмана, а также, чтобы этот побег не бросался в глаза, его товарища по заключению Шкуту. Обоим связали руки сзади. Ульману надели наручники так, чтобы он мог снять их сам.

В сопровождении десяти сотрудников гестапо мы выехали на трех машинах на рудник «Франтишек». С целью привлечь к себе внимание мы прошли по всей территории. Потом пошли к инженеру Андресу и сообщили ему, что на территории рудника спрятано очень большое количество похищенного динамита и мы хотим найти и изъять его.

В конторе рудника мы переоделись в рабочую одежду. К наручникам того и другого заключенного привязали веревки, чтобы было удобно водить их по руднику. У каждого выхода из рудника приказали расставить посты из членов заводской охраны и сотрудников нашей канцелярии. Затем спустились в шахту. Проходили по отдельным штольням, чтобы нас видело как можно больше горняков, при этом делали вид, что мы здесь что-то ищем. Через некоторое время снова поднялись наверх и начали производить обыск в машинном отделении.

Как мы условились, Ульман должен был бежать именно из машинного отделения. Оно слабо освещалось электрическим светом. По знаку коллеги Шрок и Ланг начали со Шкутой подниматься по лестнице, а мы с Ульманом остались сзади. Улучив подходящий для него момент, он сбежал. Убедившись, что Ульман уже исчез, я начал кричать и поднял шум, что Ульман от нас убежал. Одновременно я призывал закрыть все выходы из машинного отделения. Коллеги, которые сторожили снаружи, услышав мой крик, открыли, как было условлено, стрельбу.

Этими действиями мы вызвали панику на всем заводе и добились того, что все рабочие рудника поверили, что Ульман действительно убежал. Поверил в это и товарищ Ульмана по заключению Шкута. По формальным соображениям безопасности его немедленно отправили под стражу областного суда. Сотрудники гестапо под моим руководством производили обыск на заводе, притом так, чтобы он окончился безрезультатно. Затем я вызвал директора завода и велел ему развесить по всему заводу объявления о том, что при осмотре места преступления на руднике «Франтишек» удалось бежать от гестапо заключенному Йозефу Ульману. Это объявление должно было содержать призыв ко всем работающим на руднике «Франтишек» оказывать гестапо всяческую помощь в поисках Ульмана, а также угрозу применения самых строгих государственных и полицейских мер к тем, кто будет помогать бежавшему.

По возвращении в канцелярию я доложил о результатах начальнику…

Перед проведением этой акции мы договорились с Ульманом обо всем. Ему приказали сразу после побега связаться с Чапкой и немедленно сообщить в гестапо его адрес…»

Однако Ульман не ушел в подполье, чтобы выдать в руки гестапо своего товарища. Очутившись на свободе, он скрылся и от гестапо, которому, несмотря на все усилия, не удалось выследить и арестовать бежавшего.

А Чапка с Яролимом после перехода через границу пришли в Турзовку. Наткнулись на партизан и пробыли у них около двух недель, а потом ушли из отряда и двинулись навстречу Красной Армии, на восток. Через несколько дней добрались до Банска-Бистрицы, где вступили в армию, чтобы участвовать в Словацком национальном восстании против фашистов.

Здесь их пути разошлись. Чапка пошел рядовым в артиллерию, Яролим в том же звании в пехотную часть. Однако вскоре Чапка снова получил звание поручика и принял артиллерийскую батарею. Батарея через несколько дней была разбита. С оставшимися людьми Чапка ушел в горы, где была сформирована новая батарея. Но немцы напали и на нее. После отражения нападения гитлеровцы окружили повстанцев, намереваясь взять их измором. Однако это им не удалось. Повстанцы вовремя заметили, что им грозит, прорвались через кольцо окружения и ушли дальше в горы. В период окружения Чапка сильно ослаб, заболел и был отправлен в военный госпиталь. Когда он выздоровел настолько, что мог передвигаться, получил приказ от командира своей части — пробираться к Красной Армии.