— А вас не удивило поведение милиции, с учетом вашего места работы и должности?

— Мне кажется, им было вообще без разницы. Это странно, конечно. Они же должны были установить личность, сделать запросы и т.д. Не говоря уже о том, что никаких документов, да и оснований для ареста не было, только слова Хрющенко, его фактически приказ капитану Свиридову.

— Очень интересно.

— Я подумал, что если не вечером, то к утру ситуация точно прояснится. Но получилось так, что прибыли вы, причем очень эффектно.

— Учения, это всего лишь учения, — улыбается подполковник.

— Да?! Тогда, конечно! Как скажете! — понимающе улыбаются батя и Вовка.

— А теперь тот же вопрос к вам, Максим. Что показалось вам странным?!

— Про судейство тут уже говорили батя и брат. Оно действительно было странным, особенно во втором тайме. Игра была жесткой, нас выбивали силой, не обращая внимания на возможные травмы. Женьку увезли на «Скорой», Петька получил бутсом по ноге, а тому парню досталось мячом в лицо. И, мне кажется, что Миша целился в меня, просто мяч попал в другого, он меня фактически «закрыл» собой.

— Думаете, он сделал это специально?

— Вряд ли, игровой момент. Хотя, кто знает…

— Понятно. А дальше? Как вам удалось победить?

— Это сложно объяснить. Мне кажется, что я настолько хотел исправить сложившуюся ситуацию, крайне несправедливую к нашей команде, что начал играть на пределе своих возможностей. Все казалось таким простым и понятным… И все получалось!

— Это необычное объяснение… — задумчиво сказал подполковник.

— Другого у меня нет, Евгений Павлович!

— Да я вас ни в чем не подозреваю… Просто мысли вслух. Что было дальше?!

— После финального свистка мы даже порадоваться не успели, как прозвучало «допинг». А потом началась вся эта история с допингом или наркотиками, покушением, обвинения… Нас привезли в райотдел с Петькой и Мишаней в одной машине, со скованными за спиной руками, раскидали по разным камерам, где было место. А на ночь отвезли в СИЗО, уже в одиночки. Утром, часов в 6, повезли на допрос, где заставляли пересказывать события 1-го мая снова и снова, по-разному задавая вопросы.

— Свиридов командовал всем этим?

— Да, он отдавал приказы. А допрашивал меня какой-то молоденький следователь, трясший пачкой «протоколов и показаний свидетелей». Моя версия событий его вообще не интересовала, как мне показалось, а вот эпизод с попаданием мяча в прошлую субботу от Мишани и шишкой, образовавшейся в результате этого, он заставлял вспомнить буквально посекундно.

— Зачем?! Что там такого криминального?!

— Честно говоря, не помню. Была тренировка, мне прилетело мячом по затылку, сознание потерял. Потом немного мутило и шишка образовалась, ребята меня к врачу отвели, Борису Абрамовичу. А на следующее утро все прошло, я и думать забыл об этом.

— Странно… Возможно, они решили, что Михаил «тренировался» на вас, чтобы потом повторить удар по тому парню?

— Мне «прилетело» в затылок, ему — в лицо, разбило в кровь. Ничего такого, бывает на поле. Не перелом же и ладно…

— Тоже верно. А мог Михаил специально целиться в вас?

— В принципе мог… Он как-то странно смотрел на меня, когда вышел на поле. Тренер продержал его на скамейке запасных почти всю игру, после того случая на тренировке. А после «удачного» удара была «красная карточка» и удаление с поля. Так что играл он недолго, да и вреда оказалось больше, чем пользы. Если бы не травма Женьки, вряд ли тренер выпустил бы его на поле.

— Понятно, очень интересно. Сколько тут случайностей…

— Ну а потом следователь ушел, а вскоре меня отвели назад в камеру. Выпустили, когда в здании уже были военные. Больше ничего такого, все уже рассказали батя и брат.

— Хорошо! Спасибо вам большое! Посмотрите, пожалуйста, мой помощник правильно все записал?

— Да, все основные моменты зафиксированы, — дружно подтвердили мы, внимательно прочитав бумаги.

— Благодарю вас за содействие! И еще раз извините! Можете немного подождать, я сейчас освобожусь и вместе с вами съезжу к вам домой.

— Да, конечно, мы подождем!

— Кстати, Владимир, а куда вам предлагали «вернуться», — стоя у двери вдруг спросил подполковник.

— Не понимаю, о чем вы, Евгений Павлович! — ответил Вовка.

Подполковник понимающе улыбнулся, покачал головой и вышел.

Бегло ознакомившись с показаниями Петра и Михаила, а также их родителей, в домах которых тоже прошли обыски, подполковник Симонов в очередной раз изумился сюрреалистичности происходящего. История Петра ничего нового не дала, кроме того, что «турборежим» у Максима ненадолго «включался» на тренировке накануне, но повторить это состояние осознанно парень не смог. А вот Михаил неприятно удивил: он целился именно в Максима на поле, а случайно попал в того парня. Хотел прилюдно унизить одноклассника, а получилась целая история с продолжением. Причем весь конфликт яйца выеденного не стоит, если оценивать глазами взрослого. Историю с «допингом» он поддержал, рассказал следователю о том, что это именно Макс раздавал всем печенье и орешки. Не он первый… А вот сознаваться в ОПГ насчет «покушения», «сдавать заказчика» парень не стал, понял, что шутки закончились. Да и сейчас хотел только одного — извиниться за свое поведение перед Максимом и попросить прощения.