Том просунул руки между локтями Джулии, сжимавшими ему шею, ухватил их снизу, одним резким движением вытолкнул ее наверх, к поверхности, и всплыл сам.

– Мы должны плыть, – прокричал он, перекрывая шум воды. – Плыви, Джулия!

И вновь она поплыла. Течение уже немного отнесло ее в сторону, но Том знал, что Джулия неподалеку, и старался не упускать ее из виду. Он снова перевернулся на спину. Она явно выбилась из сил, но продолжала грести. Ноги у Тома в промокших насквозь кроссовках отяжелели, в голове стоял туман, но он все время окликал Джулию, подбадривая ее; собственный голос он слышал словно со стороны. Его несло вниз по могучей реке, словно тряпичную куклу. Две или три минуты спустя, в очередной раз подняв голову и приглядевшись, он никого не увидел. Тут же снова накатила паника. Он барахтался в воде и звал ее по имени; его слезы смывала вода.

– Джулия! – кричал он. – На помощь! На помощь! Кто-нибудь, помогите!

Том отказывался верить, что сестры утонули. Он не хотел даже думать об этом. «Нас просто разделило течением, – убеждал он себя. – Как же иначе?» Он крутился в потоке, ища глазами Джулию. Том зарыдал в голос. Все его надежды погибли, словно тоже ушли на дно реки. Он перестал бороться с течением и лег на воду, поддавшись отчаянию.

– Я не могу, – громко произнес он и только сейчас осознал, насколько холодной была вода. Он дрожал всем своим побитым и измученным телом, дрожал от холода и от страха. – Я больше не могу! – снова крикнул он.

Он был готов сдаться. Течение несло его, утратившего последние силы и волю к борьбе, а в мозгу стали вспыхивать и гаснуть странные яркие картины, как будто перед ним прокручивали всю его жизнь. Вода заливала его запрокинутое лицо, он медленно погружался все ниже, а перед глазами мелькали кадры его прошлого. Вот ребята из его смены, весело перешучиваясь, ясным солнечным днем поливают из шлангов пожарные машины. Вот его семья сидит на заднем дворе вокруг барбекю, а их пес, Бларни, обнюхивает землю в надежде найти упавший кусочек. А вот Джулия с Джейми возятся на полу в гостиной, возле дивана, на котором разбросаны тетради и учебники. Себя в этих сценах Том не видел, и это придало ему сил. Он любил жизнь, любил свою семью и своих друзей и не был готов умирать. Одним гребком он выбрался на поверхность – он не успел погрузиться слишком глубоко, и у него открылось второе дыхание. Он должен выжить.

Первым делом он внимательно огляделся. Он был ближе к берегу Миссури, хотя и до него, как ему казалось, много миль, и он стремительно отдалялся от моста. Он погреб обратно. Он плыл и плыл, периодически бросая взгляд на берег и с ужасом думая, что ему никогда до него не добраться. Порой его охватывало ощущение, что он вообще не продвигается вперед, а барахтается на месте. Потом ему начинало казаться, что берег даже отдаляется, и он падал духом. Но тут в мозгу снова вспыхивали картины его жизни, и он принимался грести еще упорнее, стремясь к своей цели.

Примерно через час после падения в реку он наконец выплыл к береговой линии, но тут его ждало новое испытание. Берег был в высоту не больше пяти-шести футов, зато поднимался практически вертикально. Тома захлестнуло отчаяние. У кромки собралась мутная каша из обломков древесины, через которую Тому пришлось продираться, чтобы вступить в неравный бой с крутым берегом. Он хватался за корни деревьев и кустов, раз за разом, когда очередная импровизированная опора не выдерживала его веса, с плеском падая обратно в воду. Минут через двадцать, после нескольких неудачных попыток, он все же одолел скользкий подъем. Выбравшись наверх, он упал лицом в грязь и зарыдал – никогда еще он не чувствовал такого опустошения. Когда к нему вернулась способность мыслить, он вспомнил о Джулии и Робин.

«Надо позвать на помощь, – думал он, с содроганием глядя на крутой берег и мощное течение реки. – Надо срочно кого-нибудь привести».

Том с трудом поднялся с земли и побрел через лесополосу. Падая с моста, он сломал правое бедро, все его тело покрывали ссадины и синяки, но осознать это ему не давал адреналин. Кроме того, выбравшись на сушу, он вообще перестал обращать внимание на свои ощущения – он даже не испытывал боли. Он шел напролом через густой лес, стараясь держаться перпендикулярно реке и надеясь выйти на дорогу. Глаза уже адаптировались к темноте, но обессилевшие руки тряпками висели по бокам, и Том даже не пытался защитить ими мокрое грязное лицо от острых веток.

Через сотню ярдов он вышел из леса к полю. Невдалеке виднелись какие-то склады и небольшой пруд. Обогнув его, он обнаружил железнодорожный путь, с одной стороны забранный решеткой. Двигаясь вдоль пути, он через несколько минут выбрался на Ривервью-Драйв, возле входа в гидроузел Сент-Луиса. На шоссе горели фонари, но ни людей, ни машин не было. Том ходил туда-сюда в надежде на помощь. Мимо него проехало, не останавливаясь, две-три машины: очевидно, водители испугались грязного оборванца, который подпрыгивал на месте и отчаянно махал им руками. Завидев на дороге тягач с прицепом, Том вышел на проезжую часть, закрыл глаза и поднял руки над головой. Водитель фуры затормозил, озадаченно моргая при виде освещенного фарами чумазого парня. Том подбежал к водительской двери и задрал голову к сидящему за рулем мужчине. Слова и мысли путались, и он вдруг понял, что не знает, как объяснить этому человеку, что случилось.

– Нам нужна помощь, – наконец сказал он измученным голосом. – Моих сестер изнасиловали, нас сбросили с моста. Пожалуйста, им нужна помощь. Помогите!

Мужчина ошарашенно уставился на него и даже приоткрыл рот – то ли от удивления, то ли от недоверия.

– Ладно, стой здесь, я вызову полицию, – произнес он.

Том поблагодарил водителя, проковылял к обочине и стал ждать. Вскоре задние огни фуры скрылись из виду. Стоя у дороги в лунном свете, один, в полной тишине, Том вдруг сообразил, что он на Ривервью-Драйв, точнее, на обочине Ривервью-Драйв, вблизи которой те четверо парней, скорее всего, припарковали свою машину, а значит, представляет собой идеальную мишень. Они в любую минуту могли проехать мимо, убедиться, что не довели дело до конца, и пристрелить его, как и обещали. Ему вообще повезло, что он не попал на них, когда пытался остановить машину. Тому стало страшно; судорожно дыша, он отступил в тень и стал наблюдать за дорогой, сжимаясь от ужаса каждый раз, когда мимо, светя фарами, проезжал автомобиль. Он нервно озирался по сторонам в поисках более надежного укрытия. Обочина поросла высокой травой, сейчас влажной от росы, но промокшему до нитки Тому было уже все равно. Он устроился в травяных зарослях, прямо под висящим на ограждении стоп-знаком. Здесь, в тени ограды и в паре ярдов от освещенного фонарями шоссе, он чувствовал себя безопаснее.