— Я пробовала его снять. Я немного поправилась и оно не снимается, — мои оправдания выглядят жалкими. Но ничего другого я придумать не могу.

— Давай я помогу, — я он берет мою руку и пытается снять кольцо. К моему облегчению, у него не получается. Палец на самом деле распух.

— Видишь, я тебя не обманула, — я бросаю на него торжествующий взгляд.

— Значит нужно намочить палец, тогда все получится, — Кирилл загадочно улыбается.

Я даже не сразу понимаю, что он собирается сделать, а он облизывает мой палец. От такого интимного момента у меня даже мурашки бегут по спине. Я вообще не думала, что беременные могут хотеть секса, оказывается еще как могут, и очень даже хотят. Кольцо легко снимается, а я чувствую пустоту на пальце.

— Теперь все. Мы не вместе, как ты и хотела, — он убирает кольцо в передний карман джинсов. — Но если ты вдруг захочешь все вернуть, ты знаешь, где оно лежит.

— Оставь себе, — мой голос дрожит, то ли от желания, то ли от обиды.

— Пойдем? — ну это уже настоящее издевательство. После того, что между нами было он так легко уходит. — Теперь ты сможешь спокойно уехать, потому что я остаюсь здесь праздновать новый год.

— Конечно, — мы выходим в коридор и натыкаемся на толпу парней вместе с Митей.

— Алиса, привет. Кир, мы идем играть в бильярд, ты с нами?

— Да, — Кирилл присоединяется к ним, а я остаюсь в коридоре одна. Это что вообще такое? Как он может вот так легко и просто развернуться и уйти. И никуда я не уеду, не доставлю ему такого удовольствия.

Я возвращаюсь в гостиную, мне нужно поднять себе настроение. Еда, вот что мне сейчас необходимо. Я чувствую себя беременной Иркой, хотя я же и есть беременная. И почему я решила, что он должен знать про нашу общую дочь?

На столе полно всяких салатов и закусок. В обычной жизни я не люблю майонезные салаты, но сейчас это то, что доктор прописал. Я начинаю накладывать себе в тарелку побольше всего, когда низ живота пронзает боль. Она не резкая, наоборот, ноющая и тупая. Кажется, я перенервничала и неплохо бы мне отдохнуть. Я возвращаюсь в ту самую спальню, чтобы немного полежать.

Я успокоюсь, полежу, и все пройдет. Когда лежишь, и правда, становится легче. Неплохо бы и поспать. До нового года еще есть несколько часов. Проснусь и буду, как огурчик.

Когда я открываю глаза, на часах уже половина двенадцатого. Мне действительно стало легче, я сажусь на кровати. Боль немного притупилась, но не ушла до конца.

— Проснулась? — Ленкина голова торчит в двери. — Я заходила несколько раз, ты так сладко спала. Как у тебя дела?

— Никак. Мы с Кириллом окончательно расстались. Он даже забрал свое кольцо, — я показываю ей свою пустую руку.

— Вижу. Ты сказала ему про ребенка?

— Нет.

— Собираешься?

— Теперь нет. Скажу после родов. Возможно.

— Ой, Алиса, смотри, потом не пожалей. Он имеет право знать. Подумай, что будет, когда он узнает, что ты могла сказать, но не сказала, — я смотрю на нее, ведь в ее словах есть доля правды. У него уже есть один ребенок, о котором он узнал слишком поздно. Я не такая, как Вика, не могу поступить с ним так же.

— Ладно. Пойдем. А то скоро новый год.

Мы выходим в гостиную, от суматохи и мельтешения у меня кружится голова. Ребята заняты тем, что раздают бокалы и достают шампанское. Я встаю у самого края, алкоголь мне все равно нельзя, буду пить сок. Живот пронизывает новая болевая волна. Теперь она чувствуется гораздо острее. Я пытаюсь вдохнуть кислород, мне нужен Кирилл, я должна ему сказать, пока еще не стало слишком поздно.

Настроение оставляет желать лучшего. Не так себе я представлял нашу встречу с Алисой. Она стала еще холоднее ко мне, словно и правда решила отказаться от нас. Я бы предпочел быть рядом с ней, а не играть в игру, в которую я даже не знаю правил.

Я же видел с какими глазами она провожала свое кольцо, догадываюсь, что она не снимала его не просто так. Не теряю надежды, что все еще будет хорошо. Никогда не любил новый год, это ведь семейный праздник, а у меня и семьи— то никогда особо не было.

В половине двенадцатого мы наконец возвращаемся на первый этаж. Я ищу глазами Алису, она стоит в самом углу, я подхожу к ней ближе, она смотрит по сторонам, а когда находит меня, облегченно вздыхает. Она такая бледная, ощущение, что ей тяжело стоять на ногах.

— Кирилл, у меня очень болит живот. Мне срочнл нужно в больницу, — я еле разбираю, что она говорит, голос такой тихий и слабый. В уголках глаз блестят слезы. Мне почему-то становится страшно.

— Поехали. Я отвезу, — как хорошо, что я ничего не пил, и, что догадался взять машину в аренду, думаю про себя.