— Мне трудно называть тебя по имени. — Ее голос мягче, но в нем есть тот хрипловатый оттенок, который облегчал ей притворяться мужчиной.

— Тогда тебе нужно привыкнуть к этому. Скажи это. Кирилл. Это очень простое имя.

— К-Кирилл.

Я слегка улыбаюсь от её заиканию, я нахожу это удивительным и милым для той, кого нельзя обвинить в отсутствии твердости характера.

— Скажи это еще раз, но на этот раз более естественно. Это было не похоже на жену, которая замужем за мной уже два года.

Она поджимает губы, явно недовольная сценарием, который я придумал, и, вероятно, именно поэтому я продолжаю называть ее своей женой при каждом удобном случае.

Разве это дерьмо развлекает? Абсолютно.

— Продолжай, — подталкиваю я, когда она молчит.

— Кирилл — говорит она с большей силой, чем нужно.

— Еще раз. Естественнее.

— Кирилл — бормочет она нежным тоном, который вибрирует в моей груди, а затем устремляется прямо к моему члену, и мое сердце подпрыгивает. Может быть, мне нужно, чтобы Надя и ее муж проверили его, на случай, если у меня будет внутренняя травма. Или, может быть, мне стоит перестать сидеть в первом ряду, с видом на грудь Александры.

Я переворачиваю страницу, как будто все это время читал эту классическую книгу.

— Не будь кокеткой.

— Ты же сам сказал мне, чтобы я делала это более естественно — она скрещивает руки на груди, а затем морщится, когда, вероятно, вызывает боль в своей ране. — Принимай решение.

— Если бы мы были в лагере, тебя наказали за это.

— Но мы не в лагере.

— Осторожнее.

— Я уверена, что муж не разговаривает со своей женой в таком тоне.

— Я знаю.

— Ты... ты женат?

— Да.

Ее губы приоткрываются, и она медленно опускает руки по обе стороны от себя. Я почти чувствую резкую смену ее настроения в воздухе. Интересно.

— На тебе, помнишь? — добавляю я в той же небрежной манере, с которой разговаривал раньше.

Я почти уверен, что замечаю какое-то облегчение, но оно исчезает, когда она начинает вставать. — Я, наверное, должна пойти помочь Наде чем-то.

Она спотыкается, пытаясь встать. Делаю пару шагов, я подхожу к ней, а затем поддерживаю ее сзади, одной рукой держа за руку, а другой хватая за запястье.

Александра начинает отталкивать меня.

— Я могу стоять самостоятельно.

— У тебя даже нет сил нормально дышать.

— Я в порядке — она пытается вырваться из моей хватки, но я сжимаю ее еще крепче.

— Перестань упрямится.

Ее тело все еще напряжено, но она больше не сопротивляется. Как только она немного успокаивается, я отпускаю ее и тянусь за бархатным халатом, который Надя положила в изножье кровати.

Я осторожно натягиваю его на ее поврежденный бок, и она стонет, но быстро приглушает звук. Я начинаю понимать, что она ненавидит показывать слабость больше всего на свете. Наверное, именно поэтому она не хотела, чтобы я помогала ей прямо сейчас.

Вот почему она выглядела испуганной, когда Надя сказала ей, что я нес ее всю дорогу сюда. Или, может быть, это было связано с тем, что она пару раз назвала меня своим мужем.

— Теперь вставь другую руку.

Она неохотно подчиняется.

— Я могу сделать это сама.

— Я знаю.

— Тогда почему ты настаиваешь на помощи?

Я подтягиваю бретельку ночной рубашки, которая тонко дразнила меня последние двадцать минут. По ее коже пробегают мурашки, и она замирает. Она даже перестает дышать на секунду дольше, чем нужно.

Дьявольская мысль пронзает мой разум. Интересно, задрожит ли она, если моя рука невинно коснется ее груди? Я вижу ее лицо только сбоку, но чем дольше моя рука задерживается на ее коже, тем дольше она задерживает дыхание.

После недолгого раздумья я убираю руку.

Хотя с ней забавно играть, но то, как она задерживает дыхание, может вызвать осложнения.

Медленно, ее грудь поднимается и опускается в резком ритме, когда она хватает пояс халата и завязывает его вокруг талии.

— Ты на что-то злишься, Саша?

Она резко оборачивается и смотрит на меня с ошеломленным выражением лица.

— Почему ты меня так называешь?

— Все в подразделении так делают. Я полагаю, это твой способ придерживается настоящего имени, да?

— Я никогда не говорила, что ты можешь называть так.

— Но никогда не говорила, что не могу.

Она прищуривает глаза, как будто я следующий в ее списке, что было бы неудивительно, учитывая все удары, которые я, должно быть, нанес ей. Саша не знакома со мной достаточно долго, чтобы знать, что мои действия становятся непредсказуемыми, когда я оказываюсь в ситуации, которую я не предвидел.