Мгновение я молча смотрю на него, и он повторяет, на этот раз громче:

— Поняла?

Я киваю один раз.

— Ты не можешь рассказать мне больше?

— Нет. Это для твоей же безопасности.

— Как это для моей безопасности, когда я ничего не знаю о причине, по которой мне пришлось потерять всю свою жизнь? Я потеряла своих родителей, своих двоюродных братьев и сестер и почти всех, кого я знала. Разве я не заслуживаю знать, почему их постигла такая судьба?

— Это была просто неудачная деловая сделка.

— Какой тип бизнеса стоит жизни семье? Мы занимались инвестициями и фондовой биржей, дядя? Или было что-то еще, о чем я не знаю?

— Мы законопослушная семья.

— Тогда не мог бы ты рассказать мне, как такая законопослушная семья практически умоляла мафиози вроде Романа Морозова о помощи всего за несколько дней до их окончательного конца?

— Брось это, Саша.

— Но…

— Из всех людей, которые знали о Морозове и его темных методах, я последний, кто остался в живых, и это возможно только потому, что я скрываюсь. Теперь ты понимаешь, почему ты не можешь знать?

Нет. Но я все равно киваю.

— Хорошо — он лезет в карман и достает маленькую синюю конфету. — Майк прислал тебе это. Он уже месяц прячет ее под подушкой.

Я беру ее обеими руками.

— Все в порядке?

— Да. Мы держимся там, но не беспокойся о нас. Просто береги себя.

Немного наверстав упущенное, дядя напоминает мне держаться подальше от всех Морозовых, а затем исчезает в снегу.

Всю обратную дорогу до базы я размышляю о его предупреждениях. Я на девяносто девять процентов уверена, что отец Кирилла имел какое-то отношение к судьбе моей семьи. Если я останусь в армии, я никогда не узнаю связи между этим человеком и тем, что стало со мной.

Дядя Альберт сказал, что мы не будем встречаться и разговаривать, если не возникнет крайней необходимости. Это означает, что мы, скорее всего, не будем выходить на связь в течение нескольких месяцев.

Когда я доберусь до базы, я полна решимости докопаться до истины. Ничто не может помешать мне отомстить. Даже мой дядя.

Несмотря на низкий моральный дух, от которого я страдаю после смерти Нади и Николая, я чувствую себя немного по-другому, когда мельком вижу, как все собирают свои сумки. Тяжелораненые тоже поедут, так как, у Кирилла есть доступ к его собственному самолету.

Очень удобно.

Я собираюсь присоединиться к Максиму и Юрию, чтобы помочь раненым солдатам собрать вещи, когда из ниоткуда появляется стена.

Извините, я имею в виду Виктор.

Он стоит передо мной во всей своей стоической красе.

— Где ты был все это время?

— Снаружи.

— Снаружи где?

— Только снаружи.

Он прищуривает один глаз, но затем указывает за спину.

— Капитан спрашивает о тебе.

— Он..?

Я не знаю, почему я думала, что Кирилл теперь будет избегать любого времени наедине со мной.

Судя по хмурому виду Виктора, он не оценил мой ненужный вопрос.

Я прохожу мимо него и направляюсь в офис. В тот момент, когда я стучу, нервное дыхание покидает меня.

— Войдите.

Я безуспешно пытаюсь не поддаваться его голосу.

В офисе я нахожу его сидящим на передней части своего стола, изучающим какие-то бумаги, и видна только его спина. Твердые мускулы выглядывают из-под тонкой черной рубашки, кажутся жесткими.

— Вы хотели меня видеть? — Спрашиваю я осторожным тоном.

Он не оборачивается.

— С завтрашнего дня ты будешь переведена в шестое отделение.

Мое сердце падает, но я проглатываю это чувство и сохраняю хладнокровие.

— Я имею право голоса в этом?

— Назови мне подразделение, которое ты имеешь в виду, и я посмотрю, что я могу сделать. Шестое и девятое - самые лучшие. Какой из них ты хочешь?

— Я хочу поехать с вами в Нью-Йорк.

Его руки останавливаются на бумаге, и он медленно поворачивается ко мне лицом. Лед его глаз встречается с моими впервые с тех пор, как я вошла в комнату, и, несмотря на их холодность, им удается согреть меня с головы до ног.

Проходит несколько секунд молчания, прежде чем он спрашивает:

— Ты хочешь поехать куда?

— Нью-Йорк. С вами.

— Нет.

— Почему бы и нет? Вы дали всем этот выбор.

— Все, кто приехал со мной из Нью-Йорка. Ты этого не сделала.

— Но я хочу поехать.

— И быть кем?

— Кем бы ни были Максим и другие.

— Максим и остальные будут моей охраной.

— Меня... это устраивает.

— Ты женщина, Саша. — его голос понижается. — Мой дом - не место для тебя.