— Здесь найдется спокойное место с чем-нибудь вроде стола?

— Да, конечно.

Сегодня Кэтлин была одета гораздо свободнее, чем в прошлые встречи. Огорчительно свободнее: широкие брюки скрывали и путали линии ног. И кофточка тоже не подчеркивала, а обволакивала. Зато суждения оставались прежними: резкими и даже чуть царапающими.

— И все-таки вы продешевили. Была хорошая возможность истребовать много разных плюшек.

Это она о втором соглашении. О моем участии в, содействии и бла-бла-бла.

Могу предположить, что её, как адвоката, в какой-то мере занимает выгода клиента. И это здорово. Наверное, очень правильно. Но мне нужно другое.

Да, я попросил только материалы дела. Того, старого. Хотя уже не рассчитывал что-то воскрешать в памяти. Скорее, только хоронить, но чтобы уж совсем и наверняка. А для этого было бы неплохо сначала посмотреть на покойничка.

Смешно, но я даже не знаю, где находится тот дом, откуда меня забрали в новую жизнь. Потому что никто и никогда не называл при мне адреса. И не знаю, как он выглядит снаружи: когда увозили в участок, на улице уже была ночь, расцвеченная лишь мигалками. Да и не позволяли мне тогда особо оглядываться по сторонам. А потом, когда мельком все же показывали фото во время опросов, запоминать что-то стало совсем некогда.

— Мне этого достаточно.

Хотя бы просто пройтись по той улице. Мимо. И уйти уже окончательно.

Потому что в моем нынешнем состоянии ворошить прошлое не имеет уже никакого смысла. Даже если вдруг откроется какая-нибудь прекрасная или ужасная правда, возврата нет. А когда все вокруг вынужденно строишь заново, наверное, правильнее, если оно будет по-настоящему новым, а не кривой калькой с чего-то забытого.

— Сюда, пожалуйста.

В оригинале планировалось что-то из заведений общественного питания, в натуре завезли только пару диванчиков, полки и россыпь разобранных стульев, да лишь наполовину собрали подобие барной стойки. Зато готовая половина была достаточно большой, ровной и горизонтальной.

— Отлично! — просияла девушка, обозрев обстановку.

Открыла сумку, которую принесла с собой, и начала расставлять по столешнице предметы, на мой взгляд, никак не соотносящиеся с адвокатской деятельностью. Например, инструменты для забора анализов.

— Небольшой осмотр, — пояснила Кэтлин, поймав мой взгляд. — Только основные показатели, отсутствие токсинов, комплектность внутренних органов и все такое.

Успокаивает, ничего не скажешь. Особенно слово «комплектность».

— Не любите медицинские процедуры?

Люблю. Не люблю. Это из области чувств. Так же, как нравится и не нравится. Просто не помню, как раньше к ним относился.

— Когда был последний прием пищи?

Тоже не помню. Не ставил себе задачи запоминать потому что.

— Вас вообще нормально кормят?

Нормально — по каким критериям? Количество раз? Белки-жиры-углеводы? Калорийность? Меню?

У нас, стараниями Марко, дни итальянской кухни. Со всякими домашними изысками и домашними же аперитивами. Которыми меня не накачали только по той причине, что это могло помешать работе. Хотя сонга и уверяла, что легко выведет любое количество алкоголя из организма в считанные минуты, я проверять не решился, предчувствуя не слишком приятные последствия. Особенно учитывая её особенный взгляд. Есть даже такое красивое название… А, пытливый.

Но что-то ответить надо, раз спрашивают.

— Не голодаю.

А вот выражение этого взгляда затруднюсь определить. Но то, что недобрый, это точно.

— Давайте руку.

Она затянула жгут, заставляя вены вздуться.

— Не волнуйтесь, у меня есть все нужные сертификаты. И я подтверждаю их каждый год. Иногда в моей практике это оказывается полезным. Но в первый раз…

В нос ударило знакомым запахом антисептика. Кэтлин сделала небольшую паузу и ввела иглу.

— Первый раз это пришлось сделать из-за Валентина.

Странно. Слова вроде бы составлены как-то укоризненно, даже обвинительно, а голос звучит совсем иначе. Без сожалений, во всяком случае.

— На летние каникулы дядя увозил нас в свой сельский дом, поближе к природе, фермерским продуктам и скукотище. Я обычно набирала с собой кучу учебников, так что было, чем заняться. Брат предпочитал натурные исследования.

Стоит ли думать о сказанном, если улавливаешь только половину смысла? Да и то, в наших жизнях даже у знакомых мне слов наверняка не слишком похожие значения и подтексты.

— Большую часть детства и юности Валентин был любопытным и задиристым дрищом, латать его нужно было регулярно, а дорога в ближайшую клинику занимала почти полдня, вот я и… Прошла курсы медсестер, чтобы экономить себе время и нервы.

Зато, пока ни хрена не понимаешь, можно смотреть, как пробирки с разноцветными колпачками поочередно наполняются кровью.

— А вы в детстве много дрались?

Я попробовал вспомнить. И честно сказал:

— Больше били меня.

Она о чем-то задумалась, вынимая иглу и заклеивая место прокола. Наверное, начала строить в воображении логические цепочки, пытаясь приклеить мой ответ к существующему положению дел. И видимо результат получился не очень хороший, потому что следом я услышал: