Фэрлонский лес не походил ни на один другой лес. Он казался дремучим и непроходимым уже у самой кромки. Старые деревья разрослись могучими ветвями, так что пробираться приходилось не только между ними, а ещё под и над ними сквозь запутанную трёхмерную паутину.

Здесь не принято было гулять, собирать грибы или добывать древесину. Лес обходили стороной даже жители провинции Фэрлон, только не от страха, а, скорее, из равнодушия, ведь местных жителей всегда мало заботят их собственные достопримечательности. Поэтому в лесной чаще до сих пор оставалось так много тайных уголков, в которых ещё никто и никогда не бывал.

Там, где не ступают люди, бродят легенды. Говорят, что в Фэрлонском лесу происходят всякие чудеса, а чудеса, в отличии от магии, человеком не управляются и творятся сами по себе.

В прошлый раз подобное оживление нарушило тишину поляны перед лесом двадцать восемь лет назад, когда Салгриан проходил король Бриен. Теперь пришёл черёд нового правителя впитать в себя мудрость предков и доказать, что он достойный преемник.

– Впитать в себя мудрость предков? – переспросила Грэйс. – А как это?

– Точно не знаю, но звучит не слишком утомительно, как ты считаешь? – беспечно отозвался Тарквин.

Они сидели на траве у входа в палатку и ждали, пока достаточно стемнеет.

Ближе к утру ожидался дождь, и люди вокруг суетились, устанавливая навесы из плотной непромокаемой ткани.

– Квин?

– Мм?

– У меня не очень приятные ассоциации возникают при слове «ритуал», – пожаловалась Грэйс, – он ведь не подразумевает всяких там жертвоприношений и кровопусканий?

– Не могу этого исключать.

Зря он это сказал.

– Так, я должна подробно расспросить обо всём Ландера. Пока он не убедит меня, что вся затея безопасна, ты в этот лес не войдёшь, – Грэйс привстала, высматривая в толпе капитана королевской стражи. Когда-то давно он, будучи ещё младшим офицером, сопровождал на Салгриан короля Бриена, а значит мог помнить некоторые важные детали.

Тарквин прижал её к себе.

– Не уходи, – он поцеловал её в лоб, – всё будет хорошо. Я просто дразню тебя.

Грэйс театрально вздохнула, сделала вид, что успокоилась, и поглубже зарылась в крепкие объятия.

– Мне кажется, ты недостаточно серьёзно к этому относишься, – пожурила она напоследок.

– Серьёзно, честно. И я так рад, что ты со мной. Не только здесь и сейчас, а вообще… – С удивительной для его сильных рук трепетностью Тарквин погладил её по волосам. – Только я чувствую вину. Ты не успела отдохнуть от одного путешествия и сразу отправилась в следующее.

– Мне это нетрудно, – ответила Грэйс, – гораздо труднее дожидаться твоего возвращения. Я последовала бы за тобой и в менее живописное место.

Она сдержала зевок. Время расслабиться и уснуть у него на груди ещё не пришло, хотя приятная атмосфера к этому располагала. Звуки шуршания сумок, разговоры незнакомых друг с другом людей и тихие песни, под которые плавно кружились над головами летающие фонарики, всколыхнули у Грэйс смешанные воспоминания.

– Квин, почему я не видела тебя на корабле? – спросила она.

– Потому что я не хотел, чтобы меня кто-нибудь видел, – ответил Тарквин. – Главное, что я сразу разглядел тебя, девушка, которая танцует без музыки.

Грэйс тихонько рассмеялась в вырез его рубашки. Иногда в мечтах она возвращалась в прошлое и представляла, что тем вечером, на палубе корабля, именно Квин подошёл к ней. Скольких трудных решений и болезненных моментов можно было бы избежать… Но Грэйс быстро пресекала бессмысленные сожаления. Всё случилось именно так, как должно было, и эта единственно правильная цепочка событий привела их с Квином друг к другу. Возможно, первая костяшка домино упала ещё задолго до того, как Грэйс решилась сесть на корабль.

Над верхушками деревьев показался диск полной луны. В траве затрещали цикады, лесные птицы отложили концерт до раннего утра. Разговоры людей стали тише и свелись к одной-единственной теме. Пришло время отправиться дальше и пройти последний – короткий, но самый важный отрезок пути.

– Ну что, пора? – Тарквин вскочил на ноги и помог встать Грэйс.

– Пора, – ответила Грэйс тихо. Она сделала вид, что отряхивает юбку от веточек и сухих травинок, хотя на самом деле пыталась высушить вспотевшие ладони. От блаженной дрёмы не осталось и следа.