Я удивилась, что Джим знает политкорректный термин для обозначения кошачьей ликантропии. Простите, териантропии — это тоже политкорректный термин, поскольку он не имеет отношения к волкам, в отличие от ликантропии. Но я всю жизнь пользовалась старыми названиями, и мне было трудно привыкнуть к новым.

— Все так говорят. Спасибо еще раз, Джим. Мы с маршалом Блейк поедем в офис шерифа. — Ньюман направился к большому джипу, который стоял на траве неподалеку от взлетной полосы.

— Дюк — хороший парень, Ньюман. Он никогда ничего подобного не видел.

Ньюман бросил через плечо, направляясь в своему джипу:

— Я не ставлю под сомнение компетенцию шерифа Ледука, Джим.

— Это хорошо, но держи ухо востро с его помощником, Вагнером.

Ньюман остановился и посмотрел на пилота.

— А что не так с Вагнером?

— Он борзеет когда считает, что ему все сойдет с рук.

— Шериф в курсе? — Спросил Ньюман.

— Понятия не имею, но все в городе об этом знают.

— Спасибо за предупреждение, Джим.

— Без проблем. Надеюсь, вы с маршалом Блейк разберетесь с этим делом.

— Как и я, Джим, как и я. — Ответил Ньюман и открыл заднюю дверь автомобиля, чтобы сложить туда мои сумки с оружием.

У меня при себе был девятимиллиметровый Спрингфилд EMP во внутренней кобуре — рядом с маршальским значком, так что если бы я его засветила, окружающие сразу могли бы увидеть жетон. В карманах у меня были две запасные обоймы, откидной нож Эмерсона от Гербера, маленький фонарик, тонкий мужской кошелек и смартфон. Меня не парило, что я не могу в любой момент получить доступ к остальному своему арсеналу. Я обошла джип, открыла дверь и уселась на пассажирское сиденье. Когда у меня будет возможность, а добавлю пару ножей и переключатель EMP для своего Спрингфилда Ренжмастера сорок пятого калибра в набедренной кобуре. У меня была для этого кобура на поясе, но мне придется переложить его в набедренную, как и EMP, который отправится в кобуру на ремневом креплении по системе MOLLE на груди. Внутренняя кобура больше подходит для скрытого ношения оружия, когда ты не хочешь напугать гражданских. Но я работала по ордеру, и при таком количеств оружия о скрытом ношении можно было забыть.

— Вы знали, что помощник Вагнер имеет репутацию борзого парня? — Спросила я.

Ньюман уселся за руль своего джипа и покачал головой.

— Не слышал даже. Насколько мне известно, другой информации об этом нет.

— Как хорошо вы знаете пилота?

— Достаточно, чтобы вытащить его из постели в воскресенье и отправить за вами в аэропорт.

— Вы знали, что он — заинтересованное лицо, потому что дружит с Бобби Маршаном?

— Знал.

— Здесь теперь ваша домашняя база?

— Да.

— Так себе место для маршала. Вы его сами выбрали или просто кого-то достали?

Он широко улыбнулся и вывел джип на взлетную полосу, словно мы тоже были самолетом, который собирался оторваться от земли. Я вдруг поняла, что вокруг нас почти не было мощеных дорог. Автомобиль проехал мимо сарайчика с флюгером, и на этом все. Мы были посреди гребаного захолустья.

— Я сам его выбрал.

Я уставилась на него, и он рассмеялся.

— Не надо на меня так смотреть, Блейк. Я в курсе, что это не самое лучшее место для построения карьеры, но я встретил женщину во время одного из расследований, и это, вроде как, заставило меня пересмотреть свои приоритеты.

Я ухмыльнулась.

— И она здешняя, я поняла.

— Ага.

— Значит, вы поставили свою карьеру на алтарь любви всей своей жизни посреди гребаного черт знает где в Мичигане?

— Нет, но я решил, что быстрый взлет по карьерной лестнице не так важен, как отношения с женщиной, с которой я хочу прожить вместе до конца своих дней.

Я развела руками.

— Эй, я не кидаю камни в чужой огород, когда речь заходит о личной жизни, Ньюман. У меня в Сент-Луисе дом набит под завязку. Что, кстати, напомнило мне о том, что я обещала отписаться, когда приземлюсь.

Он рассмеялся. Это был хороший смех. Значит, здесь все не так паршиво. Ситуация была хреновой, но он все еще мог смеяться. Иногда сцены преступления заставляют тебя забыть о том, что такое смех.

— Приятно знать, что я не единственный, кто должен отписываться своим домашним. Некоторые маршалы стыдят меня за это.

— В жопу их, если только их отношения не такие же клевые, как наши. — Сказала я.

Он вновь рассмеялся. Я рефлекторно улыбнулась, печатая в телефоне. Метафизически я была привязана ко всем, кого люблю, так что мне достаточно было сбросить щиты, чтобы связаться как минимум с некоторыми из них ментально, либо позволить им самим дотянуться до меня. В чрезвычайной ситуации они могли пробиться сквозь мои щиты, но меня немного подбешивало, когда это происходило во время драки, так что мы договорились, что я буду звонить и писать, как это делают самые обыкновенные Джо и Джилл. Да и полиция постоянно прикапывалась к тому, что я встречаюсь со сверхъестественными, как теперь называли вампиров, верживотных и других существ, которые не были просто людьми. Раньше я бы сказала «обычными» людьми, но за это слово я тоже огребала (здесь употребляется слово straight, что в английском означает гетеросексуальную ориентацию — прим. переводчика). Разрываясь между рекомендациями по лексике для моей работы и подгоранием задниц у гражданских от тех слов, которые я обычно использовала, я все чаще задумывалась о том, чтобы заменить все термины в своей речи на матерные, и посмотреть, как им такое понравится. Даже если это опять кого-то оскорбит, я готова рискнуть.

Я несколько раз стерла то, что написала, и в итоге остановилась на следующем варианте: «Приземлилась нормально. Люблю. Уже скучаю.». Звучало так себе, но это была правда. Да и, в конце концов, я же вспомнила, что надо отписаться. У меня паршиво получается поддерживать контакт, когда я на выездной работе. У Мики Кэллахана, одного из моих женихов, была та же проблема, а он постоянно куда-то летал. Наши общие возлюбленные недавно устроили нам разнос, чтобы донести, что нам следует стараться получше.