***

Катя наконец утихомирилась и заснула, при этом ни в какую не желая отпускать руку Саши. Он улыбнулся - иногда она напоминала ему еще совсем ребенка, а не взрослую женщину. Осторожно подменив себя на подушку, мужчина вышел из спальни, осторожно прикрыв за собой дверь.

Его одолевали мрачные мысли. Впрочем, он скривился, в последнее время это его постоянное неизменное состояние. Устинов глумился, не таясь, рассказав о ближайших планах на его компанию. Что Артем сдаст буквально через два месяца, и ему даже не стоит пытаться что-либо сделать. Что же он такого ему сделал, что его так хотят задавить? Логика подсказывала, что ничего - просто слишком богатый и успешный. Воронов сел за стол, задумчиво вертя в руке телефон и перечитывая раз за разом недавно полученное сообщение. Ничего, он тоже готовится, и шанс отделаться условным у него есть, и крайне высокий. Жалко, что под Устинова копать не получается - слишком большая шишка, защищенная со всех сторон.

Cкоро двадцатое. Через два дня. День рождения дочери. Как бы ему хотелось, чтобы этот день был праздничным, а не погружен в траур. Для него одного. С Катей он еще не был готов разделить эту горечь, которая никак не желала утихать. Хотя возможно, она смогла бы разбавить своим теплом серую неуходящую тоску.

Мысленно встряхнувшись и отогнав хоть на время все плохое, он встал, намереваясь принять душ и хоть немного поспать - за окном занимался рассвет.

На столе остался телефон с невыключенным дисплеем и мерцающим сообщением. "Нам нужно поговорить. Алиса."

Воронов был крайне мрачен с самого утра. Мысли его явно были где-то далеко отсюда, а на мой осторожный вопрос что случилось, я получила непонятное "Двадцатое". Сегодня какая-то важная дата? Но видя состояние мужчины, я отстала с расспросами. Скоро он немного оттаял, но все же был крайне хмур. Наконец, как будто преодолев внутреннюю борьбу, он спросил:

– Кать, не хочешь со мной поехать... кое-куда?
– слова давались ему с трудом.

– Да?

– Сегодня день рождения Оли, - он опустил взгляд в стол.

Я без слов переплела наши пальцы, надеясь, что он поймет мое стремление его поддержать. Слова тут казались лишними.

– Спасибо тебе.

Мы собирались в полном молчании, до кладбища тоже доехали, не перебросившись и словом.

– Знаешь, - обронил Саша, открывая дверцу машины, - можешь все-таки подождать меня тут?

– Конечно, без проблем, - я кивнула.

Смотрела, как он медленно идет, словно каждый шаг давался ему с трудом. У меня буквально сердце болело за него, как будто я чувствовала всю его боль. Кто сказал, что мужчины должны быть сильными все время? Есть моменты, когда ты просто не выдерживаешь. У Воронова нервы отказывали один раз в год. И все же, рано или поздно эта боль хоть немного, но притупится. Да она и так была запрятана куда подальше, и если бы не катализатор в виде проблем компании, появления бывшей жены, то может, ему бы не было бы сейчас настолько плохо. Я настолько погрузилась в свои мысли, что чуть не пропустила хрупкую фигурку, движущуюся в том направлении, куда ушел Воронов. Яркие рыжие волосы трепал внезапно усилившийся ветер.

***

Он стоял перед надгробием, смотрел на фотографию смеющейся дочери, и на душе кошки скребли. Сейчас ей бы было двенадцать. Что бы она любила сейчас? Какие книжки читала? Может, пошла бы в музыкальную школу или на танцы? С кем бы дружила, кого ненавидела?

Мужчина тяжело вздохнул и положил на мраморную плиту яркий букетик из полевых цветов. Не стоит долго тревожить покой мертвых, возможно, у них за чертой совсем другая, но тоже жизнь. Он развернулся было, чтобы Вернуться к машине, но замер как вкопанный, увидев стоявшую рядом с ним женщину.

– Алиса? К дочери пришла?

Она помялась, но отрицательно покачала головой:

– Мне нужно с тобой поговорить.

Сжав челюсти, стараясь не выдать охватившее его бешенство, мужчина буквально силком потащил Алису прочь с кладбища.

– Что ты себе позволяешь?!
– она вырвала свою руку и с возмущением уставилась на Воронова.

– Это ты что творишь? Можешь хотя бы рядом с дочерью не устраивать разборки?
– ядовито ответил мужчина, раздувая ноздри от гнева.

– А что мне оставалось делать? На звонки ты не отвечал, не принимал, как еще я могла с тобой пересечься?

– Что? Тебе? Нужно?
– отчеканил Саша, теряя терпение.

– Вот, - Алиса впихнула ему в руки папку, - это документы на Устинова и оригиналы тех документов с твоей печатью, помнишь?

Он замер, неверяще смотря на бывшую жену.

– Что?..

– Мне нужна твоя помощь, Воронов!
– воскликнула женщина, умоляюще заглядывая ему в глаза, - он мне угрожает, он Матвея даже забрал!

– Стоп-стоп-стоп, остановись, Что случилось?

Опустив голову, Алиса медленно заговорила, срывающимся от волнения голосом:

– У меня есть сын. Матвей. Когда муж решил все это затеять с присвоением твоей компании, мне было плевать, честно. Это просто деньги. Но ему было этого мало, он решил засадить тебя в тюрьму за счёт тех документов, что я у тебя тогда давно забрала, я имела неосторожность сказать, что это как-то слишком жестоко. Он взбесился. Илья и раньше был несколько... жесток, но в этот раз он просто был сам не свой. А потом он отобрал Матвея, сказал, что отправил его к своим родителям. Саш, я не могу так больше, я не знаю, что с ним, мне не позволяется даже голос его услышать! У меня нет сил больше так жить, понимаешь? Но я не смогу ничего сделать против Устинова, он просто меня задавит. А у тебя еще есть возможность, вывернуть дело в свою сторону.