Старейшим из памятников Анурадхапуры считается дагоба Тхупарама. Её, уверяют буддисты, построили ещё во времена Ашоки, когда Махинда вытребовал из Индии ключицу Будды, чтобы захоронить её в достойном месте.

Дагоба, как и индийская ступа и бирманская пагода, произошла, вернее всего, от могильного кургана. Ранние дагобы и ступы представляют собой полушария, порой поистине неотличимые от холмов и курганов. Со временем курган начинал вытягиваться, обрастая при этом дополнительными деталями, каждая из которых имела точно определённый смысл и значение. В конце концов в Бирме и Таиланде пагоды вытянулись в тонкие изящные конусы.

Раз дагоба — курган, то, естественно, внутри нет и не может быть никаких помещений, кроме погребальной камеры. Но тут возникла сложность: если дагоба — могила Будды, то только она может исполнять такую роль, остальные становятся кенотафами — ложными погребениями. Но каждая буддийская страна, каждый район, даже мало-мальски солидная пагода хотят быть настоящей гробницей.

И тут Будду начали делить. В бирманской пагоде Шведагон, по преданию, захоронены восемь его волосков. В Канди, на Шри-Ланке, — зуб. Ещё один зуб — в Китае. В Тхупараме — ключица и так далее. Если сегодня заняться статистикой и подсчитать, сколько же всего ключиц, зубов и пальцев Будды захоронено в мире, может оказаться, что у Будды значительно больше ног, рук и зубов, нежели положено человеку.

Из-за мощей Будды возникали в своё время международные скандалы и конфликты, которые приходилось разрешать войной, хотя буддизм и отрицает их. Бирманский король Анируда ходил войной, и не раз, на княжество Тароп, чтобы отнять у его правителя драгоценный зуб. Ланкийцы подарили принадлежавший им зуб Будды бирманцам, однако потом обнаружилось, что зуб был поддельный, а настоящий они оставили себе.

Дагоба Тхупарама — не самая крупная из дагоб Анурадхапуры, однако многие считают её самой красивой и совершенной. Правда, совершенство её не изначально — дагобу, как известно, реставрировали в XIII веке.

Она состоит, как и остальные дагобы, из трёх частей: из основания — полусферы, квадратного каменного куба над ней — реликвария (именно там хранятся мощи и другие священные предметы) и шпиля. Высотой она двадцать метров и окружена каменными столбами. Очевидно, раньше столбы обступали дагобу несколькими концентрическими кругами и несли на себе навес.

Царь Дуттхагамани, известный в истории Шри-Ланки как освободитель острова от южноиндийских племён, был одним из основных строителей Анурадхапуры. После ряда удач на поле боя царь приступил к возведению буддийских памятников. Он построил дагобу Миришавети и начал строительство дагобы Руанвелисея, но до окончания его царь не дожил. Строительство было завершено младшим братом царя.

Руанвелисея невероятных размеров: диаметр её почти сто метров и высота шестьдесят. Представьте себе белое полушарие, увенчанное кубом и золочёным шпилем, что в сочетании с глубоко-голубым небом создаёт ни с чем не сравнимое зрелище.

Прошло ещё несколько лет, и племянник воинственного Дуттхагамани приступил к сооружению дагобы Абхаягири (Джетавана) на северной окраине Анурадхапуры.

Царь, как и положено царю большой страны, уверенному в своём величии и мощи, решил возвести самую большую в мире дагобу. Фундамент любой дагобы сооружается из камня или кирпича… Ланкийский царь приказал сделать фундамент из последовательных слоёв серебра, меди, кварца, глины…

В камере для реликвии внутри дагобы были выбиты слова: «Цветы здесь никогда не завянут, благовония не иссякнут, лампы не потухнут — ничто здесь не прекратится».

Царь умер, не осуществив своей мечты. Но дети его продолжали работу, сгоняли на строительство десятки тысяч рабочих, облагали специальными налогами остров. Даже после окончания возведения дагобы к ней снова и снова возвращались строители. Известно, что через триста лет по приказу царя Гаджабаху I на полушарие дагобы накладывали новые слои кирпича.

По словам английского исследователя Теннента, «материалов, пошедших на её строительство, достаточно, чтобы соорудить восемь тысяч зданий, каждое из которых будет по фасаду длиной двадцать футов, и эти дома образуют тридцать улиц по миле каждая. В результате получился бы город размером с Ковентри».

Дагоба Абхаягири по грандиозности даже превосходит пирамиды Хеопса. Вместе с платформой и шпилем дагоба поднимается на сто пятьдесят метров. Диаметр её — сто двадцать метров.

Одновременно с дагобами был построен и Медный дворец. Он представляет собой удивительное, странное зрелище. В городе среди дагоб растёт лес. Лес из каменных колонн. Все столбы одной высоты — четыре метра. Их насчитывается ровно тысяча шестьсот штук, то есть сорок рядов по сорок колонн в каждом. Это всё, что осталось от Медного дворца. Когда-то столбы были обшиты серебряными пластинами, а крыша, которую они поддерживали, — медными листами, отчего дворец и получил своё название.

Это остатки громадного монастыря.

Вот что сообщает хроника Махавамса о Медном дворце:

«Карнизы его были украшены драгоценными камнями и золотом. Было в нём сто тысяч комнат, каждая с окнами, яркими, как глаза».

И всё-таки для ланкийцев самым священным местом в Анурадхапуре являются не дагобы, как бы высоко они ни ценились, не остатки дворцов и монастырей, а священное дерево бо — бодхи — баньян: по преданию, отросток того дерева, под которым предавался размышлениям Будда. О дереве в Анурадхапуре писали средневековые хроники и первые европейские путешественники — уже тогда оно было бесконечно древним, — может, только секвойи калифорнийских лесов могут поспорить с ним в возрасте.