– Лариса Владимировна, – умоляюще произнес вошедший, – только не кричите!

Он вскинул перед собой обе руки – ладонями вперед. И на его запястьях блеснули вороненой сталью кольца наручников, соединенные цепочкой.

19 июля 1939 года. Среда

Когда Скрябин закончил свой рассказ о ночном происшествии на Моховой, Валентин Сергеевич помолчал немного, что-то обдумывая, потом сказал:

– Вы не должны никого в «Ярополке» ставить об этом в известность. Ну, кроме Кедрова, пожалуй. И что там с Ларисой Рязанцевой? Она готова присоединиться к нашему проекту?

Еще вчера Николай сказал бы с огорчением: «Нет, пока не готова». Но сегодня он выговорил эти слова почти что с радостью. Больше он уже не думал, что «Ярополк» – это подходящее для Лары место.

– Жаль, – вздохнул Смышляев. – А что вы собираетесь делать с мячиком? С материальным, я имею в виду. Вы не считаете, что его следует уничтожить?

– Не думаю, это поможет в борьбе с призраком Ганны, – сказал Николай. – Это было бы слишком просто. Тот способ, который в прошлом веке отыскали сестра Ганны и Платон Хомяков – он явно был другим.

– А если Ганна ведет охоту именно за этим предметом?

И Скрябин хотел уже ответить, что вряд ли: у неё имеется его эктоплазменный аналог. По крайней мере, имелся до вчерашнего вечера. Но тут черный эбонитовый телефон на столе у Валентина Сергеевича зашелся надтреснутым звоном. Руководитель проекта «Ярополк» снял трубку, послушал пару секунд (до Скрябина доносилось только заполошное неразборчивое бормотание), и так побледнел, что Николай даже испугался: как бы Смышляев не лишился чувств. Но нет: бывший актер и режиссер был крепче, чем это могло показаться. Он опустил трубку на рычаг, потянулся к стоявшему на столе графину с водой, налил себе полный стакан и одним духом всю воду выпил. И только после этого поднял глаза Николая, который всё это время неотрывно на него смотрел.

– Давыденко сбежал из-под стражи, – сказал Валентин Сергеевич. – По дороге, прямо из черного воронка.

– Что – всё-таки убил кого-то? – похолодел Николай.

– Слава Богу, нет. Руки ему сковали не за спиной – спереди. Так что он сумел оглушить охранника, который ехал с ним в арестантском отсеке. А потом выбил дверь «воронка» и спрыгнул прямо на ходу. Ваш знакомец, Бондарев, ехал вместе с другим сотрудником МУРа в водительской кабине. И они, представьте себе, ничего не услышали.

Когда Скрябин подошел к двери своего кабинета, возле неё уже переминался с ноги на ногу Миша Кедров. А за дверью – это еще с середины коридора было слышно – надрывался телефон. «Денис, должно быть, мне звонит, – подумал Николай (он сам разрешил телефонистке на наркоматовском коммутаторе переводить на свой секретный номер все звонки Бондарева). – Будет сейчас меня спрашивать, куда Самсон мог бы пойти». Но проблема-то как раз в том и состояла, что Скрябин понятия не имел – куда.

Однако телефон прекратил звонить прежде, чем Николай отпер дверь ключом, и они с Михаилом прошли внутрь.

– Какого ж рожна ему потребовалось бежать? – в сердцах произнес Миша.

Он знал о том, что произошло – как и половина московских сотрудников НКВД: ориентировку на Давыденко разослали по всему городу. И Николай считал: только вопрос времени, когда именно Самсона поймают. Ну, сколько тот мог бы прятаться – в своей форменной гимнастерке с серебряным кантом на воротнике и рукавах, с нарукавными нашивками, на которых в поле щита были изображены меч, серп и молот? А главное – с наручниками на запястьях? Хорошо, хоть в ориентировке четко значилось: взять живым.

– Давыденко решил, что проект «Ярополк» его предал, – сказал Николай, – и что выручать его мы не станем.

И это было частью правды. Но именно что – частью. Этот побег Давыденко, а еще утренние события – когда Денис и второй муровец застыли столбами, не двигаясь с места, – наводили на размышления. Вплоть до сегодняшнего дня Скрябин считал: Давыденко попал в «Ярополк» по чистой случайности. Принял участие в расследованиях проекта и проникся естественным интересом к его деятельности. Однако теперь Николай думал: а не прозевал ли он, часом, наличие у Самсона впечатляющих парапсихических способностей?

– Может быть, – предположил Михаил, – Давыденко решил сам искать того мерзавца, который его подставил? А ведь для этого ему нужно оставаться на свободе!

И в этом тоже был резон. Если бы Самсон открыл в себе дар, о котором раньше не подозревал, он точно употребил бы его, чтобы поквитаться с человеком, навлекшим на него все беды.

– Если он отыщет негодяя раньше нас, то почти наверняка убьет, – сказал Николай. – И допросить его мы уже не сможем. Так что нам надо поторопиться.

Он хотел прибавить: «И я должен связаться с Ларисой». Но тут снова подал голос телефонный аппарат на его столе: Лара его опередила.