– Нет, мальчик. – Сергей Иванович коротко провел ладонью по спине своего любимца, над которой призрачный кругляш больше не висел – наверняка перекочевал к Снежной Королеве. – Ты будешь жить – ты останешься тут.

И с этими словами инженер оттолкнул пса от себя, а сам в один прыжок достиг спальни и укрылся за ее дверью.

И – да: он все правильно понял, решив, что фантомным созданиям двери не требуются. Та женщина – дух его дальней родственницы Ганны Василевской, которую обидели когда-то бабушка и дедушка Сергея Ивановича, – последовала за ним не через дверь. Она и в коридор-то не стала выбираться – просто просочилась прямо сквозь стену, которая разделяла гостиную и спальню в квартире инженера.

А потом Сергей Иванович сделал еще одно открытие: призраки-то, оказывается, могут еще и говорить! Правда, не в обычном, человеческом смысле. Просто – в голове у себя, не в районе ушей, а где-то за затылочной костью, Сергей Иванович вдруг отчетливо услышал приятный и молодой женский голос. И голос этот произнес: «Позови сюда свою собаку!»

– Нет! – закричал Сергей Иванович, а затем прибавил и вовсе бессмысленное: – Убирайся прочь!

И тут в спальню, выбив головой дверь, вбежал-таки Дик: сам, без всякого зова. Вбежал на подгибающихся лапах, поджимая хвост, но всё равно – скаля зубы.

Скрябин так погрузился в свои мысли, что расслышал лишь окончание рассказа Валерьяна Ильича:

– А когда я узнал, что ваш сосед скончался, то пошел на Донское кладбище и повторно вызвал дух Дарьи Салтыковой. Думаю, ваш товарищ уже связался с вами и рассказал, что видел его в Театре Вахтангова. Самсону Ивановичу пришлось, конечно, пережить несколько неприятных минут, но теперь Салтычиха снова стережет Ганну.

– Салтычиха?! – Николай чуть было не расхохотался. – А вы когда-нибудь слышали о том, чтобы у Салтычихи разверзалась башка, и оттуда выползал хобот?

На сей раз странный звук горлом издал не Миша – ему Скрябин уже поведал историю своего ночного приключения в метро. Теперь сухое карканье вырвалось у Валерьяна Ильича.

– Так вы тоже её видели?!

– Да, я тоже видел её: демоническую сущность, которую не сумел идентифицировать. Хоть я, конечно…

Николай не договорил: умолк на полуслове. Упоминать о Ларе и обсуждать свои дальнейшие шаги при постороннем человеке он уж точно не собирался. И Валерьян Ильич тут же уловил его настроение.

– Ну, что же, – он встал со стула, одернул пиджачок, который неловко сидел на его тощей и сутуловатой фигуре, – если вы захотите поговорить со мной о том, кого – что – вы видели, то вы знаете: я буду возле сына.

– Хорошо, – кивнул Николай, тоже вставая.

Старик вышел, а Скрябин с Кедровым отправились по неотложным делам, которые ожидали их. Но сперва Николай набрал свой домашний номер – коротко переговорил с Ларой. И попросил её найти среди бумаг, оставшихся со времен его учебы в университете, подборку газетных статей о Василии Комарове.

20 июля 1939 года. Четверг

Москва

Николай и Миша вместе поднимались на лифте во внутреннюю тюрьму НКВД, где находились теперь двое участников вчерашних событий: Святослав Сергеевич Данилов, в свои тридцать три года – всего лишь младший лейтенант госбезопасности, и Вера Абашидзе, подстрелившая его непосредственного начальника – пусть и неумышленно. Как и в случае с Давыденко, Скрябин хотел побеседовать с обоими прямо в их камерах.

– С кого начнем? – спросил Миша.

Они вышли из лифта и пошагали по коридору к посту охраны.

– Начнем с Веры Абашидзе, – сказал Николай. – Она – жена одного из двух оставшихся у нас подозреваемых.

Кедров остановился так резко, что его друг невольно опередил его сразу на два шага, но потом притормозил, повернулся к Мише:

– Чему это ты так удивился?

– А как же Данилов?! Разве бегство из Москвы не изобличает его? И то, что он лучше других знал про свойства жидкого азота? А гибель его гражданской жены – как раз перед тем, как он сбежал с любовницей? С этим-то как быть? Ведь всё указывает на то, что именно он – преступник.

– Именно так, – подтвердил Николай. – На это указывает всё. Вот только наш объект – непревзойденный специалист по заметанию следов. Вспомни, как ловко он подставил Давыденко!

– Ты считаешь – Данилова он тоже подставил?

– Вне всяких сомнений. Но афишировать это знание мы с тобой не станем. Ни перед самим Даниловым, ни перед всеми остальными.

– Понимаю… – Миша медленно кивнул. – Данилов нам всё выложит на блюдечке – о своих истинных деяниях, если будет думать, что мы собираемся обвинить его в предумышленном убийстве двух и более лиц.