Отец семейства косил газон с пивом в руке.

На другой стороне улицы пожилая женщина ухаживала за своими гортензиями, широкополая шляпа защищала ее морщинистое лицо от прямых солнечных лучей.

Белки сновали по линиям электропередач.

Один дом, в отличие от остальных, имел пожелтевшую лужайку. Никаких цветов во дворе. Никаких детей. Краска на самом доме облупилась, а на подъездной дорожке стоял белый фургон «Юнкерс».

На входной двери большими буквами было написано: «Не беспокоить».

Мать, гуляющая с коляской, хмуро смотрела на дом, досадуя на мужа за то, что он не купил жилье по соседству с приличными людьми. Какой позор!

Внутри дома было то, что и ожидалось увидеть, глядя на него снаружи. Грязь. Ничего, кроме грязи. Почти тоже самое, что и в реалити-шоу «Хранители» [5] . На полу валялись пивные банки и пустые контейнеры из-под еды, грязь и пыль покрывали все вокруг, и едкий запах тяжело висел в воздухе. Телевизор ревел перед диваном, на котором Вторая тварь — как называли его потерянные девушки — сидел с пивом в руке и ногами, закинутыми на захламленный грязный кофейный столик. Он выругался, глядя на экран, пока репортер обсуждал возвращение футбольной команды «Рэмс» в Лос-Анджелес.

Он схаркнул в банку из-под пива и швырнул ее на пол.

— Черт возьми, Кронке бы пулю в голову.

Он оглянулся на Первую тварь, чтобы проверить, слышал ли тот. Первый был покрыт пятнами пота, и тяжело, прерывисто дышал, когда потянулся за коробкой хлопьев в захламленном шкафу. По грязному кухонному столу перед ним пробежал таракан, и издав вопль, тот швырнул коробку через всю комнату.

Широко раскрыв глаза, он сделал глубокий вдох, прежде чем броситься ко Второй твари.

— Когда, черт возьми, ты будешь мыть посуду, ленивый кусок дерьма? Тут гребаные тараканы, — крикнул он, смахивая с кофейного столика его ноги. Они с глухим стуком упали на пол.

— Какого хрена, чувак? — тот застонал, поморщившись. — В чем твоя проблема?

Первый ткнул его в тощую грудь.

— Ты моя проблема, тупой сукин сын! — слюна вылетела из его рта, приземлившись среди пятен на грязную футболку другой Твари. — Это дом моей матери, и если она увидит, во что мы его превратили, то убьет меня. А если она меня убьет, я вернусь из гребаной могилы и спущу с тебя шкуру.

Второй хмуро посмотрел на него.

— Чувак, может, тебе следует время от времени выходить на гребаную прогулку? И тогда у тебя не будет сердечного приступа каждый раз, когда ты насыпаешь в миску хлопья, — сказал он, посмеиваясь. — И возьми себя в руки, бл*дь! От тебя воняет. Уже накатил виски? — усмехнулся он, качая головой.

Первый выглядел так, будто его голова вот-вот лопнет: глаза были широко раскрыты, зубы стиснуты, но он ничего не ответил. У него не было на это времени.

Вторая тварь продолжил свою маниакальную тираду, почти ничего не соображая от кокаина, который нюхал около десяти минут назад:

— Еще только десять часов утра, а ты, бл*дь, уже пьешь виски, как алкаш. Наверное, поэтому ты не можешь вспомнить, что твоя мамаша была здесь лишь два раза за последние пятнадцать лет, и совсем скоро станет проклятой слабоумной, — он усмехнулся, отворачиваясь от Второй твари. — Думаю, все будет в порядке.

Первый уставился на него, пот бисеринками выступил на лбу, вены на шее вздулись. Он быстро схватил своего хилого единомышленника за шею, рывком поднял с дивана, и, выхватив пистолет из кобуры на поясе, ткнул холодной сталью в висок.

Бравада Второго быстро иссякла, его лицо стало пепельным.

— Какого хрена…

Первый ударил его стволом по голове.

— Послушай меня, ты, метамфетаминовый кусок никчемного дерьма. Не смей произносить имя моей матери, слышишь?

— Я не называл ее имени, — заскулил тот, и снова наткнувшись на ствол, обхватил себя руками, всхлипывая.

— Убери этот дом, пока меня не будет, или твои мозги превратятся в еще одно гребаное пятно на стене. Если ты хочешь получить свою следующую зарплату, будешь делать так, как я скажу, понял?

Второй не колебался ни секунды, просто кивнул.

— Ладно-ладно, чувак. Остынь, черт возьми.

Первый чуть сильнее прижал пистолет к покрытой шрамами щеке Второго, тот издал еще один жалобный всхлип. Он вернул пистолет в кобуру и холодно посмотрел на Тварь. Его широкие плечи вздымались и опускались с каждым тяжелым вздохом, а затем он повернулся и направился к двери.

На мгновение он оглянулся, держа руку на дверной ручке, и рявкнул:

— И держись подальше от девчонок, ублюдок! Я не шучу. Боссы хотят, чтобы новая девушка была чистой для членов клуба.

— А как насчет остальных? — спросил Второй, высоко подняв брови и с надеждой в голосе.

Первый прищурился, глядя на тощего метамфитоминщика, сидевшего на диване.

— Не смей их трогать, Терри. Уберись в доме.

Второй поднял руки в знак капитуляции.

— Ладно-ладно, я понял.