В конце концов я позвонил Джедсону и пригласил его пообедать со мной.

После обеда мне стало легче. Джедсон меня как всегда успокоил, и, просто рассказав ему о том, что мне досаждало, я сумел выбросить из головы почти все эти неприятности. Когда я допил вторую чашку кофе и выкурил сигарету, меня уже можно было бы почти без опаски пригласить на дипломатический прием.

Мы неторопливо пошли ко мне, разговаривая против обыкновения о его делах, а не о моих. Оказалось, что блондинке — белой колдунье из Джерси-Сити — удалось-таки синтезировать пусть не одежду, а обувь. Было лишь одно «но»: пока она изготовила больше восьмиста левых туфель — и ни единой правой!

Мы обсуждали возможную причину такой неудачи, как вдруг Джедсон воскликнул:

— Взгляни-ка, Арчи! Тобой начали интересоваться фотографы!

Я повернул голову. На тротуаре прямо напротив моего магазина стоял какой-то типчик и целился фотокамерой.

Я посмотрел на него повнимательней.

— Джо! Это тот самый подонок, про которого я тебе говорил, ну который приходил ко мне и с которого все началось!

— Ты уверен? — спросил Джедсон, понизив голос.

— Абсолютно.

Сомнений быть не могло. Мы были на той же стороне улицы и всего в нескольких шагах от него. Тот самый рэкетир, который пытался навязать мне «защиту» — та же средиземноморская внешность, тот же броский костюм.

— Надо его сцапать! — шепнул Джедсон.

Но я и сам сообразил. Прыгнул на него, ухватил за воротник и брюки, и, прежде чем он опомнился, поволок его через улицу, толкая перед собой. Не знаю уж, как нас не сбили, но я от бешенства ничего не замечал, Джедсон бежал за нами.

Дверь в мой кабинет была открыта, Я поднажал, и мерзавец, перелетев через порог, растянулся на полу, Джедсон вбежал следом за мной, и я запер дверь на засов.

Джедсон кинулся к письменному столу, рывком открыл средний ящик, порылся в хламе, который всегда накапливается в таких местах, и нашел, что искал — синий плотницкий карандаш. Во мгновение ока он очутился возле гангстера, который еще толком не опомнился, начертил на полу вокруг него круг, чуть не споткнувшись о собственные ноги от спешки, но успел замкнуть круг сложной загогулиной.

Наш непрошеный гость завизжал, увидев, что делает Джо, и попытался выскочить из круга, но было поздно. Джедсон запечатал круг, так что он отлетел от черты, будто ударившись о стеклянную стену, и свалился на колени. В этой позе он принялся сыпать ругательствами на языке, который я счел итальянским, хотя, по-моему, он пользовался черными словами и других языков — английскими, это уж точно.

Да, «красноречия» ему было не занимать.

Джедсон взял сигарету, закурил и протянул пачку мне.

— Давай-ка сядем, Арчи, и отдохнем, пока наш приятель не созреет до делового разговора.

Я сел, и мы несколько минут покуривали под непрекращающийся град ругательств. Наконец Джедсон вздернул бровь и сказал:

— А тебе не кажется, что ты уже повторяешься?

Тот поперхнулся и замолчал, сверкая злобными глазками.

— Ну, — продолжал Джедсон, — что ты можешь сказать в свое оправдание?

Тот проворчал что-то неразборчивое, а затем буркнул:

— Требую адвоката!

Джедсон усмехнулся.

— Ты не понимаешь своего положения, — сказал он. — Тебя никто не арестовывал, и мы плевать хотели на твои гражданские права. Вот возьмем сотворим под тобой колодец и крышку захлопнем.

Тот, хоть и был смуглым, побледнел очень заметно.

— Да-да, — продолжал Джедсон. — Мы на это вполне способны, а может, на что-нибудь и похуже. Понимаешь, ты нам не нравишься. Конечно, — добавил он задумчиво, — мы можем и просто передать тебя полиции. Сердце у меня мягкое.

Наш пленник насупился.

— А, так тебе и это не по вкусу? Отпечатки пальчиков? — Джедсон вскочил и встал прямо перед ним почти вплотную к кругу. — Ну хватит! — рявкнул он. — Отвечай и не ври! Для чего ты делал снимки?

Тот что-то пробормотал, но я не расслышал, а Джедсон только отмахнулся.

— Не пори чушь, мы же не дети! Кто тебя послал?

Но тот от ужаса вообще замолчал.

— Очень хорошо! — Джедсон повернулся ко мне. — У тебя не найдется воска или пластилина?

— А замазка не подойдет? — спросил я.

— Самое оно!

Я сбегал на склад, где у меня хранились материалы для вставки стекол, и вернулся с пятифунтовой банкой замазки. Джедсон вскрыл ее, зачерпнул горсть, сел за стол, смочил замазку льняным маслом и стал разминать ее пока она не стала мягкой. Наш пленник следил за ним с видимым страхом.

— Ну вот! — объявил наконец Джедсон, шмякнул ком на промокательную бумагу и начал что-то лепить. Мало-помалу под его пальцами возникла куколка дюймов десять высотой. Ни на что и ни на кого в общем-то не похожая. Джедсон скульптор не ахти какой, однако он то и дело переводил взгляд с фигурки на человека в кругу и обратно, точно ваятель, лепящий с натуры глиняную модель будущей статуи. И я видел, как возрастает ужас, охвативший его натурщика.