— Вдвоём идите, — советую неожиданно для самого себя, или вернее — советует алкоголь во мне.

Престарелая блядь, захихикав, назвала меня «пошлым мальчиком», но ссора была решена.

— Что? — пожимаю плечами, отвечая на безмолвный укор механика, считающего себя добрым христианином, — Свен, эти два дурня сейчас бы подрались! Будь это обычный выходной, так и Бог с ними, а сейчас…

Качаю головой, и мой резон находит понимание...

… а ждущие своей очереди моряки — новый для себя опыт.

Какой же здесь, оказывается, невинный мир…

— Утром всё так или иначе решится, — озвучил один из моряков витающую в воздухе мысль, — надо ждать.

… и мы ждём.

Народ — в основном с оптимизмом, будто надеясь, что все неприятности рассеются с первыми лучами солнца, как дым. А я…

… всем седалищным нервом ощущаю, что снова вляпался в приключения! Хотя они, собственно, и не заканчивались…

К утру, беспрестанно накручивая себя и вынуждая к актёрской игре, я измотался совершенно, чувствуя себя на грани срыва. Во рту кислая горечь от табака, сердце часто бухает, а мышцы и суставы ноют так, будто я всю неделю упражнялся в ремесле грузчика, ночуя притом где-нибудь на бетонном полу.

Невольные мои товарищи, напротив, в большинстве своём успокоились и свято уверены, что всё обойдётся, и скоро можно будет посмеяться над ночными страхами. Несколько человек, опаздывая на свои суда, засобирались в порт, не дожидаясь скорого рассвета.

— … чёрта с два я здесь лишнего останусь, — укладывая немногочисленные матросские пожитки, громогласно басит Олаф, сухопарый норвег, длиннорукий и длинноногий, вымахавший под самую притолоку и уж явно повыше двух метров, но при этом он гармоничен, красив, ловок и отменно подвижен, — чертовы финны со своей…

Он длинно и изобретательно ругается, связывая воедино морскую терминологию, Священное Писание, химерологическое происхождение финнов и генеалогию большевиков, так что в конце моряки одобрительно загоготали и начали предлагать свои варианты, подчас более чем причудливые.

« — До толерантности ещё очень далеко», — спокойно констатирую я, растягивая губы в одобрительной улыбке. Это даже не национализм, а скорее нацизм, притом неприкрытый, не отшлифованный, в его первозданном виде. Никто… ладно, почти никто не видит в этом ничего дурного, воспринимая расизм как норму.

С точки зрения Олафа и большинства собравшихся, представителей несомненной высшей расы, есть они, потомки асов и завоевателей мира, и есть все остальные…

… то есть ниггеры с монголами и жидами, которые по определению являются недочеловеками. А разные полячишки, ирлашки, славяне и финны — тоже люди, просто второго сорта. По определению.

В короткой речи Олафа, причудливо мешаются Асы, Ваны, Священное Писание, мнение приходского священника и отца, Дарвин и Ницше, давая на выходе тухлый фарш нацизма.

При этом Олаф знает, что я русский и дружески хлопает меня по плечу во время своего монолога, толи показывая тем самым, что я в его глазах выделяюсь из массы грязных славян, толи считая славян хотя и безусловно ниже себя, но всё же людьми, с которыми можно иметь дело. А может быть, я «хороший русский»?

Олафа легко представить на мостике драккара, в мантии судьи или во главе собственного бизнеса, но он, этот сверхчеловек, этот полубог, среди простых смертных… Но разумеется, это только здесь, на Землях Асов, среди прочих потомков богов и титанов! А если вдруг (не приведи Один!) ему придётся переехать куда-нибудь в Польшу, то он, как сверхчеловек, сразу займёт там подобающее ему место!

… аж скулы сводит.

Рукоять «Браунинга» в накинутом на плечи пальто дружески тычется в бок, и очень хочется вытащить его и познакомить со сверхчеловеком, но… молчу. Сколько ещё такого будет, даже представить сложно… но точно — будет!

— … и всякая там чухна не будет диктовать викингу... — продолжает свой монолог Олаф, спускаясь вниз по лестнице с несколькими единомышленниками. Слова «чухна», кстати, норвег произносит на русском, он вообще способный к языкам, хотя и несколько… хм, однобоко.

За ними, старательно топоча ногами, потянулись и остальные — провожать. За эти несколько часов «мы» о «они» уже успели поцапаться по самым ничтожным поводам, срывая друг на друге испуг.

То кто-то из «нас» выходил на улицу, вслушиваясь в ночь, и натыкаясь на финнов. То финны, добрая половина которых снимает номера наверху, пробирались мимо нас по тесному коридору к себе в номер или в туалет.

До драки не дошло, но искрит, чёрт подери! Так искрит, что рвануть может в любой момент. А межэтнические столкновения во время кризиса, это ж основа основ!