– Я... Ничего... Растерялся... – нервно зашептал Сева. – В смысле, я к тому, что... Я хотел тебе сказать... – он замолчал, пытаясь вспомнить, что же хотел сказать. Да, Сердючка. И кабинет... – Не нравится мне, что она так хочет остаться в кабинете, где сейф!

Кисонька уже собралась съязвить насчет трепетного отношения Севы к деньгам...

Из кабинета послышались звуки. Негромко, как напевают утром в ванной, гостья мурлыкала:

– «Я тихо шла-шла-шла...» – и уже обычным голосом добавила: – Денежку еще не нашла, но сейчас найду...

Сева с Кисонькой быстро переглянулись. Аккуратно, стараясь не дышать, мальчишка скользнул вдоль приоткрытой двери и, искренне жалея, что глаза у него не на стебельках, как у рака, чтоб можно было хотя бы один за дверь запустить, выглянул из-за приоткрытой створки.

Верка Сердючка, скрестив крупные мужские руки на необъятной груди, стояла посреди комнаты вполоборота к нему и глядела на сейф. Потянула сверкающую стразами молнию на платье... Запустила обе руки себе за пазуху, что-то там дернула, и вытащила наружу...

Сева оцепенел от ужаса...

Возглавляемая Вадькой троица бегом добралась до фигурной винтовой лесенки.

– Может, не спускаться? – увидев внизу заставленную ненакрытыми столиками деревянную терраску, неуверенно спросила Мурка. – Оно нам надо? У нас и правда свои дела есть, а Дед Мороз ничего плохого не делает...

– Только исчезает и появляется, исчезает и... о, появился! – почти скатившийся по лесенке Вадька резко затормозил.

Бродячий Дед Мороз стоял у перил террасы. Его ружье целилось точно в лестницу, в столпившихся на последней ступеньке ребят, а плотно завязанный мешок, как всегда, стоял у ног. Вадька пристально поглядел прямо в прикрытые очками глаза и осторожно сделал шаг вперед.

– Вот я и хочу знать, как он это делает, – пробормотал мальчишка, не спуская настороженных глаз с неподвижной фигуры. Он медленно поднял руку и плавным, аккуратным движением потянулся к темным очкам.

– Не надо! – испуганный Катькин шепот защекотал Вадьке ухо. – Так во всех фильмах ужасов – ты с него очки снимешь, а он оживет и как кинется...

– Посмотрим, – Вадька стремительно сдернул с Деда Мороза очки и тут же отскочил назад.

Фигура не шевельнулась, продолжая все так же целиться в лестницу. Неподвижные глаза без всякого выражения пялились перед собой.

– Все-таки манекен, – слегка разочарованно фыркнул Вадька и легонько ткнул фигуру носком ботинка. Нога ударилась об твердое. Дед Мороз не двигался.

– Не знаю, не знаю... – вдруг засомневалась Мурка, обходя Деда Мороза по кругу. Она заглянула ему в лицо, помахала перед глазами ладонью и даже потянула за край алого кушака. И снова недоверчиво покачала головой. – Мы с родителями, когда в Германии были... Есть такой вид искусства – живые статуи. Стоят люди совершенно неподвижно: не то что не шевелятся – даже не моргнут! И кажется, не дышат. – Мурка потыкала в Дед Мороза пальцем. Палец утонул в складках красной шубы.

– Да ты что! – помотал головой Вадька. – Вон у него ружье какое тяжеленное! – И он в подтверждение подергал дуло ружья туда-сюда. Дед Мороз тоже закачался следом – как есть кукла. – Он же оружие на вытянутых руках держит! Был бы живой – знаешь, как бы у него руки дрожали!

– Не видел ты живые статуи, – задумчиво повторила Мурка. – Я по часам замечала – один такой минут сорок на одной ноге простоял. Да еще портфель на вытянутой руке держал. И не шевелился. Оживал, только когда ему деньги кидали.

Вадька порылся в кармане и вытащил десятку. Сунул купюру к самым глазам Деда Мороза. Никакой реакции.

– Может, он за такие деньги не оживает? – неуверенно предположила Катька.

– Не знаю я его расценок, – отмахнулся Вадька и с досадой поглядел прямо в остекленевшие, точно как у чучела, глаза. Он и сам толком не понимал, почему эта неподвижная фигура вызывает такое раздражение. Стоит, гад, даже не моргает, а ведь в душе наверняка покатывается от хохота над попытками понять – живой он или пластмассовый! Вадька быстро завертел головой...

– Есть! – вскричал он, коршуном бросаясь к валяющемуся на подоконнике предмету – маленькому... яркому... пластиковому... Раздался щелчок, и зажатая в Вадькином кулаке зажигалка выбросила короткий язычок пламени.

– Ну-ка, елочка, зажгись! – с недоброй улыбкой сказал мальчишка, глядя прямо в стеклянные гляделки Деда Мороза. Свободной рукой цапнув того за пышную седую бороду, он поднес к ней пламя зажигалки.

Была б возможность повторить эту сцену в любом фильме ужасов, и «Оскар» гарантирован! Огонек лизнул край бороды, и сразу в только что безжизненных глазках-пуговичках полыхнул сперва ужас, а потом ярость! Ресницы вздрогнули, остановившиеся зрачки вдруг ожили, заметались из стороны в сторону...