Ее такси приезжает уже через пару минут. Попрощавшись с ней, я тоже забираю свои вещи и направляюсь к выходу из зала с намерением отыскать девчонок. Сталкиваюсь с ними, как только выхожу.

— Что, уже все? — скептично усмехается Лиза, — торопитесь на «Спокойной ночи, малыши»?

— Да, по Хрюше со Степашкой соскучилась, — сую ей в руки свои и Тасины деньги, чмокаю ее и Катюху в щеки и направляюсь к дверям из черного стекла.

Уже собираюсь выйти на улицу, как вдруг замечаю у самого входа с той стороны Кирилла и Карину.

Что за?.. Разве они знакомы? Я не знала…

Пользуясь тем, что они меня не видят, останавливаюсь, чтобы понаблюдать за ними. Карина вся цветет, часто вздыхает и хлопает ресницами. А Греховцев, немного над ней склонившись, что-то говорит и… улыбается.

Мать вашу, так улыбается, что даже мне, не слышащей ни слова, внезапно становится мал лифчик. Мне он никогда так не улыбался.

От ревности кровь в голову бросается, в глазах темнеет.

Толкнув тяжелую дверь, я вылетаю наружу.

— Привет! — сразу перетягиваю его внимание на себя, — поехали?

— Привет, — его губы еще улыбаются, и я успеваю урвать крохотную частичку той теплоты, что предназначалась другой.

Но потом он снова переводит взгляд на нее и изображает пальцами трубку телефона.

Боже… только не это! Я не переживу!

Карина, слегка покраснев, смущенно ему кивает и, пробормотав мне «пока», скрывается за дверями бара.

Молча мы с Киром доходим да его машины и также молча в нее усаживаемся. Я мучаюсь от острой боли в груди, а он довольно ухмыляется.

— Не знала, что ты с Кариной знаком.

— Познакомился только что…

— Ммм…

Не могу заставить себя вслух спросить, нравится она ему или нет. Боюсь, что ответом он меня добьет. А Карина, она не может не нравится. Она скромная, в отличие от Инны, из хорошей семьи и, черт возьми, красивее меня.

Тяну воздух носом и прикрываю глаза.

— Как бар? Понравился?

— Нет, — отвечаю негромко.

Мне вообще сегодняшний день не понравился. Хочу быстрее оказаться дома, смыть с лица косметику и уснуть до утра, чтобы не накручивать себя еще больше.

— Почему?

— Не спрашивай, Кир, не понравился и все…

Вижу боковым зрением, как он на меня смотрит. Делаю вид, что не замечаю.

Зачем я его только вызвала? Зачем вообще туда пошла? Получается, сама их с Кариной свела. Молодец.

— Кирилл, можно вопрос?

— Говори, — отвечает после секундной заминки.

— Я красивая?

Хмыкнув, Греховцев откидывается на спинку кресла и прижимается затылком к подголовнику. Молчит.

— Что, такая страшная?

— Не страшная. Просто гадаю, как мой ответ мне потом аукнется.

— Никак не аукнется, не волнуйся. Скажи правду и все.

— Ты симпатичная.

— Но не красивая, да?

Симпатичная. На Тасе сегодня кофточка симпатичная, а у Лизы — сумка. Ну, и я с ними за компанию.

— Ты красивая, Настя, — проговаривает Кир с плохо скрываемым раздражением, — ты это хотела услышать?

— Спасибо.

Никогда не любила летние каникулы. Будь моя воля, я бы вообще училась без выходных и праздников. Приходится изгаляться и проявлять фантазию, чтобы видеться с Кириллом чаще.

После того, как сессия была сдана, а практика пройдена, он пропал с радаров. Его видели то в клубе, то на чьей-нибудь вечеринке и, конечно, ни разу во дворе моего дома.

В июле мы встретились всего дважды. В дорогом клубе, куда я попала вместе с Лизой, потому что, у нее везде связи. И на дне рождения у Паши в том же загородном доме его родителей.

Истосковавшимся по мне Кирилл не выглядел, но по старой доброй традиции до дома все же довозил.

В начале августа мы случайно пересеклись в кафе, где он трескал мороженое со своей сестренкой Мариной. И вот сегодня наши собираются на даче Артура Рокотова, чтобы проводить, так сказать, жаркое лето.

Надев узкие синие джинсы и специально купленный по такому случаю белый топ с красивой тесьмой на бретельках, особое внимание уделяю макияжу. Хочу выглядеть отдохнувшей, загорелой, но при этом — не вульгарно. Поэтому предпочтение отдаю теням светлых оттенков, немного подкрашиваю ресницы, а волосы собираю в хвост, которым потом заплетаю в косу.

Задумка удалась. Выгляжу свежо и необычно. Остается надеяться, что Греховцев сегодня все же разует свои глаза.

— Настька, — строго говорит Алешка, — чтобы не пила сегодня!