Краснеет от злости, лежащие на столе руки сжимаются в кулаки. Это рождает во мне злорадство. Наконец-то, я вижу эмоции, и от этого легкие, наконец, расправляются.

— Видеться я с ним буду столько, сколько посчитаю нужным.

— Ты ему не нравишься!

— Твоими стараниями! И только попробуй мне помешать! Узнаешь меня с другой стороны, Настя!

В темных глазах клубится ненависть. Кажется, еще мгновение, и она начнет высекать ими молнии. Мне адреналин в кровь брызжет, хочется довести ее до взрыва, но уже через секунду все заканчивается. Лицо Денежки снова превращается в маску.

Руки, плечи расслабляются, на губах появляется вежливая полуулыбка.

— Я поняла, — произносит Настя, забирая со стола свой телефон, — мне пора.

— Ты кофе не выпила. Ты же любишь Американо.

— Разлюбила, — роняет тихо и встает со стула.

— Мы не договорили, Настя!

— Я тороплюсь. Алешке вечером к репетитору.

Повесив сумку на плечо, разворачивается и, не спеша, идет по залу. Я смотрю ей в спину, пока она не исчезает за поворотом. А затем выпиваю свой кофе залпом.

«Разлюбила»… Очевидно, у меня развилась паранойя, но мне почудился в этом слове другой смысл. Хотя, могла бы не уточнять, это видно невооруженным взглядом.

Внешне Настя не изменилась вообще, а вот все остальное… Я ее не узнаю. Холодная, неприступная, чужая… Жутко на меня обиженная.

Я признаю, что виноват не меньше ее. Может, даже больше. Она ведь звонила сказать про беременность, потом с темы съехала, а я выбрал для себя удобную правду и успокоился.

Но, бл*дь! Я до сих пор в ах*е от того, что она сделала! Не ее стиль вообще! Чтобы Денежка и не воспользовалась такой возможностью?! У меня в голове не укладывается!

Я ее так плохо знаю?..

Потом перед мысленным взором встает темноволосый мальчуган. Сын мой. Мысль эта тоже как кость в горле. Чувств пока никаких, еще не осознал нихера, но уже понимаю, что легко не будет.

Надо ближе знакомиться, сближаться. Наш он все-таки, Греховцев. С родителями познакомить его.

И с Кариной поговорить… Она пока не знает ничего. Вряд ли, обрадуется.

Растерев лицо обеими руками, опускаю взгляд на звонящий телефон. Легка на помине.

— Да, Карин.

— Кирилл, мне с доставки позвонили, сказали, что через час привезут диван.

— Хорошо.

— Так что, меня с работы забирать не надо, я уже еду домой.

— Ладно.

Неделю назад мы заехали в новую квартиру. Карина на седьмом небе от счастья. На пару со своей матерью обустраивает семейное гнездышко. Я не вмешиваюсь, меня мало волнует, какого цвета будет у нас ковер в гостиной, сейчас вообще не до этого.

— Карин, вечером дома меня дождись, о’кей?

— Оу, у нас новости? — смеется игриво.

Бл*дь. Не те, что ты ждешь, милая. Никак не соберусь сделать предложение.

— Да, — отвечаю я и отключаюсь.

Тут же набираю маму с предупреждением, что скоро буду. Такое по телефону не сообщают. Думаю, она будет рада, потому что Настя ей всегда нравилась, а вот от отца придется выхватить пи*дюлей. И Саня его поддержит.

Снимая с плиты сковороду, быстро ополаскиваю руки и бегу в комнату, где надрывается мой телефон.

— Мама! — кричит оттуда Ромка, — он звонит!

Протягивает мне гаджет с именем отца на экране. От неожиданности сердце сбивается с ритма. Никак не могу привыкнуть.

— Да?

— Ты специально меня игнорируешь? — взвинчено выпаливает он.

— И тебе здравствуй, Кирилл. Ты о чем?

— Почему на звонки не отвечаешь?

Укоризненно глядя на Ромку, качаю головой. У него бывает такое — смотрит в моем телефоне мультик и, чтобы не мешались, скидывает все входящие звонки.

— Никто тебя не игнорирует. Телефон был у Ромаша.

Греховцев тут же осекается. Шумно выдыхая, несколько секунд молчит.

— Зачем ты звонил?

— Я заехать хочу. Вы дома?

Быстро обведя комнату глазами на предмет разбросанных сыном вещей, нервно облизываю губы. Началось.

— Дома.

— В течение часа буду.

— Ладно…

— Настя?..

— Что?

— Что он любит? Что ему купить?

— У него все есть! — отвечаю, возможно, излишне резко.

— Не начинай, Насть! Не усугубляй!

Стараясь погасить вспыхнувшее, как прошлогодняя трава, мое раздражение, прикрываю глаза и делаю два полных вдоха.