Шрифт:
— Потому что Греховцевой стать хочешь, — поправляю с улыбкой.
Глава 45
Из вуза выхожу вся взбудораженная. Никак не могу дать определение тому, что чувствую. Все отлично, но где-то что-то цепляет. Слишком уж все гладко выходит.
Я сегодня практику сдавала. Ни одного замечания. Потом пошла на консультацию к дипломному руководителю. Обычно разговоры с ним проходили на бегу, он все время куда-то опаздывал, где-то пропадал, и мне приходилось ждать его по полтора часа, даже несмотря на то, что о встрече договаривались заранее.
А сегодня будто ждал именно меня. Провел на кафедру, усадил за стол напротив себя. Внимательно выслушал, внес поправки и дал целую гору материалов для дописания дипломной работы.
Я вышла от него немного ошалевшая от радости, но пока одевалась в гардеробе, поняла, что что-то тут не так. Без чьей-то легкой руки не обошлось.
Неужели, Греховцевы?..
Решив, что обязательно припру Кирилла к стенке, еду к родителям за Ромашом. С ним сегодня снова Леша остался. По пути забегаю в супермаркет за продуктами, потому что ходить с Ромкой по магазинам — проще убиться. К покупкам добавляю новую раскраску с машинами и набор фломастеров.
— Насть, он спит, — сообщает брат, едва я захожу в квартиру.
— Да?.. Ладно, давай я пока по дому тебе помогу.
— Сваргань чего-нибудь на ужин, — изображает просящую мордочку.
— Хитрец!
Пока варю суп, переписываюсь с Тасей. Она делится впечатлениями от вечера, но я чувствую, в какую сторону ее тянет. В сторону Артура. Мы пришли и ушли с ним вместе. Общество взбудоражено и требует подробностей.
Не давая никакой конкретики, я приглашаю ее к нам в гости. Если спросит — расскажу все честно, и про Артура, и про Кирилла.
Свернув приложение, вижу на экране входящий от Греховцева. Укол между ребер сбивает дыхание. Кожу обдает постыдным жаром.
Ччерт.
— Да.
— Настя…
И молчит, будто сказать больше нечего. Слышу, как вздыхает, чиркает зажигалкой.
— Кирилл.
— Вы дома? Заехать хочу.
— Нет, не дома.
Снова бьющая по нервам тишина.
— Пфф…
— Мы у моих родителей, Кир, — проговариваю я, — как только Ромаш проснется, поедем домой.
— За вами приехать? — тут же спрашивает он.
— Нет, не нужно. Мы на такси.
— Я понял, — говорит он ровно, — пока.
— Пока.
Или нужно было позволить ему приехать? Уронив руку с телефоном, застываю взглядом на кастрюле с супом.
Нет. Все правильно. Не надо изображать из себя семью, мы и так вчера… глупостей наделали.
Ладно я… я себя эгоистично оправдать даже могу. У меня рецидив болезни случился. А с Киром-то что? Незакрытые гештальты, синдром отличника, взбесившееся чувство собственника… Что?..
Сам бы он вчера не остановился. Мы чуть не переспали.
Сглотнув обильную слюну, помешиваю ложкой суп и выключаю огонь.
Только пробуждение сына отвлекает от навязчивых мыслей и картинок. Нацепив на лицо самую широкую улыбку, я принимаюсь его одевать. Болтая без умолку обо всем на свете, пытаюсь его развеселить, потому что спросонья Ромаш не самый милый ребенок на свете.
Заказав такси, надеваю на него костюм, тащу в ванную умыться и, пока не завопил, сую в руку печенье. Тем временем с работы возвращаются родители. Обнимая внука, мама сетует, что мы уже собираемся домой.
— Останьтесь на ужин, Насть.
— Сейчас такси приедет…
Веду Ромку в прихожую одеваться и слышу, как звонят в дверь.
— Мам, пришел кто-то… откроешь? — кричу, пихая ноги сына в штанины комбинезона.
Протиснувшись мимо нас, она смотрит в глазок и, тихо ойкнув, распахивает дверь.
— Здравствуйте, Анна Константиновна, — врезается в уши голос Греховцева.
Меня шарахает током, а потом парализует. Застываю, глядя Ромке в лицо, а тот, схватившись за мои плечи, вытягивает шею, чтобы увидеть гостя.
— Здравствуй, Кирилл… а Настя сказала, на такси…
Обернувшись ко мне, укоризненно качает головой. Дескать, снова врешь?
— Она не знала, — отвечает Кир за меня, — я не предупредил.
Переступив порог, он закрывает дверь изнутри. Мама начинает суетиться, бежит за папой в комнату. Я, сидя на корточках, механическими движениями продолжаю одевать сына.
— Килил!
— Привет, Роман, — теплеет его голос, — как дела?
— Вот! — хвастает печеньем, — мама дала!
Я даже посмотреть на него не могу, чувствую, что лицо пылает, выдам себя с головой.