Вильмонтейльн раздумывал – упасть ли ему в обморок или театрально пронзить себе грудь клинком и деликатно упасть на спину, чтобы скрыть глубину и широту срама, постигшего его одежду в нижней части спины, но вдруг все само благоприятно разрешилось: он куда-то исчез прямо из тронного зала, провалившись в какую-то черную дыру в пространстве, из которой нестерпимо разило тухлыми яйцами, гнилой соломой и едкой гнилью, и это помимо того, что все вокруг было настолько отвратительным, безвкусным и вульгарным, что Его Наипрекраснейшее Высочество чуть от ужаса не отдало древним предкам душу.

Был полдень.

Эллин стояла возле магазина «У Молли» в тени большого старого дуба, перерубленного пополам молнией, когда к ней подошли двое – Стив и Джексон. Оба ублюдка пользовались дурной репутацией в городке Локс, что на юге от Страйтона.

Стив был худой и рябой, а Джексон – толстый и лысый, и от обоих за версту разило перегаром, которые не перебивал даже едкий парфюм дедушки Стива – Коула по прозвищу Большая Кровать, который по молодости был охоч до баб, да и сейчас нередко щупал молоденьких официанток в закусочной «Три цыпленка».

– Эй, белобрысая, где твоя подруга-ведьма? – шмыгнул носом Стив, поправляя прядь жидких волос мышиного цвета.

– Да-да, где эта потаскуха, мне ей сказать кое-что нужно, – вставил Джексон и маслянисто улыбнулся.

Эллин испуганно озиралась по сторонам, но на грех рядом никого не было, поэтому девушка затряслась, словно ее пробил озноб. Все в городке знали, что на Стива и Джексона нет управы, ведь отец рябого был полицейским, а толстого – помощником судьи.

– Я не знаю, – промямлила в ответ Эллин белыми, как молоко, губами, – мы не дружим.

– Как не дружите? – недобро ухмыльнулся Стив и ощерил желтые зубы, – только вчера вместе в кино ходили. Я поджидал у аллеи, но подруга-ведьма утащила вас в другую сторону. Даже Джексон не знал, что там есть проход, а он здесь каждый куст знает.

Толстый задумчиво потер лысину, проверяя, не выросли ли на ней волосы. Старая Джил – сумасшедшая бабка, что жила с ним по соседству, продала ему чудесный бальзам, обещая, что волосы непременно вырастут на том месте, куда он нанесет мазь, ну они и выросли, правда, совсем не на том месте. Джексон не верил в колдовство, поэтому использовал мазь не по назначению, а теперь жалел.

Старая Джил была прабабкой подруги-ведьмы, которую теперь разыскивал толстый, чтобы исправить как-то ситуацию с волосами, которые росли с дьявольской силой, но совсем не там, где нужно. Совсем.

– Шильда! – вдруг истерично завопила Эллин, – беги!

Стив и Джексон, как один, обернулись, и тонконогая Эллин, кандидат мастера спорта по легкой атлетике, сорвалась с места, словно лань, и исчезла на горизонте задолго до того, как рябой и толстый пришли в себя.

Из облака пыли, поднятого порывом ветра, чихая и ругаясь, вышла худенькая девушка с растрепанной копной черных волос. Она смачно сплюнула на пол и изысканно выругалась, как учила ее прабабушка, которая постоянно твердила, что, имея дело с нечистой силой, нужно соблюдать определенный этикет, а Стив и Джексон были определенно местной нечистью. Парни опешили, но быстро пришли в себя.

– Гони мои бабки, стерва! – сжал кулаки Джексон, чтобы спрятать мохнатые ладони, покрывшиеся изрядной растительностью.

– Захлопни пасть, хряк! Иначе хвост из жопы вырастет! К Джил сходи, тупица, она тебе зелье для мозгов продаст, чтобы ты думать научился, прежде чем тереть хрен знает что!

Стив незаметно обошел Шильду со стороны и напал со спины, заломив ей за спину руки. Девушка прикусила до крови губу, но не вскрикнула. Прабабушка учила ее, что противник не должен знать о том, что ей больно или страшно, поэтому она терпела изо всех сил, но проклятий, рвущихся из глубины души, сдержать не смогла:

– Только тронь меня, и я тебе яйца оторву, – прошипела Шильда, вырываясь из хватки рябого, как обезумевшая змея.

Джексон с искаженным от ярости лицом разорвал на груди девушки кофточку.

– Не хочешь платить – показывай сиськи!

Стив гаденько засмеялся, и вдруг из лифчика Шильды выпали два яйца, разбившись вдребезги. Нестерпимо завоняло тухлятиной. Парни, опешив, вылупились на два черных склизких комка, а потом дико заржали.

– Ты такая же чокнутая, как твоя бабка и прабабка!..

– И мать!

Шильде только это и было надо: хватка Стива ослабла, и девушка, ловко вывернувшись, наподдала рябому пяткой по костлявому заду и бросилась бежать, но Джексон схватил ее за растрепанные космы мохнатой лапой и с силой дернул на себя. Со стоном беглянка рухнула на землю, больно стукнувшись затылком.

– Давай проверим, что у нее под одеждой, – похотливо улыбнулся рябой.

– Да ну ее, Стив. Ведьма она, вдруг прабабке скажет, – Джексон прищурил поросячьи глазки, чтобы рассмотреть Шильду – пыльная буря усилилась настолько, что песок забивал глаза и рот.