"Многоуважаемый товарищ инженер Н.С.Богданов! Сообщаю, что Ваш труд "К единой теории..." попал на рецензию к профессору Суровягину. Хотя я не имею никакого отношения к этому делу и являюсь лицом незаинтересованным, считаю своим долгом сообщить нижеследующее.

Выводы Вашей несомненно интресной и многообещающей теории находятся в вопиющем противоречии с концепцией, развиваемой профессором Суровягиным, а также его сотрудником В.В. Калябиным. Концепцию эту считаю надуманной и глубоко ошибочной, а ее авторов - людьми недалекими и нечистплотными. В таких услвоиях не может быть и речи об объективной оценке Вашего труда назначенными рецензентами.

Но, я знаю, найдутся люди, способные объективно оценить научные достоинства Вашей работы. Поэтому рекомендую настоять на публичном обсуждении Вашей работы.

Содержание этого письма прошу не разглашать во избежание репрессий по моему адресу.

С глубоким уважением, Ваш друг. "

– Вы думаете это написал я?

– Нет, Коля не верил.

– Из-за этого письма он...

– Да, когда мы получили конверт, он поехал в институт, чтобы настоять на публичном обсуждении.

– Но, ведь это письмо - дрянь.

– Да, дрянь, а что же? Ты же сам вчера названивал и говорил, что будет представитель из академии.
– Елена обхватила голову руками.
– Я уже ничего не понимаю. Все сплошное вранье.

Анатолий не нашел как ее успокоить и лишь попросил письмо. Елена равнодушно махнула рукой, а Толя что-то буркнув себе под нос, взял конверт и ушел.

По уже сложившейся традиции внизу он столкнулся с Разгледяевым.

– Аааа!
– радостно вскричал Марк Васильевич.
– Мой дражайший бакалавр! Ученейший студент, э, нет, младой специалист - специалист, собственно, чего?
– напыщенно вопрошал Разгледяев.
– Ну-ну, не загораживайте мне дорогу, дайте пройти, звездный мальчик.

– Вам нельзя туда, - как можно тверже сказал Толя.

– Ни фига себе!
– Разгледяев набычился со всеможной начальственной строгостью.
– Человек! Не подставляй шею, но подстовляй зад!

Толя не двигался, загородив узкий проход в подъезд.

– Мавр, ты сделал свое дело, можешь исчезнуть, - надвигался Марк Васильевич.

– Туда нельзя, - упрямо повторил Толя.

– Я иду к себе домой, а мне нельзя?

– Но вы тут причем?
– не выдержал Толя.

– Я причем? Я причем, да теперь один я только и причем. Хватит, развели демократию, изобретатели-рационализаторы, ишь, повадились рассуждать на свободные темы, женщинам мозги пудрить. Все, баста, попели на гитарах - и будя, кыш на свое место! Развели тут розовые слюни. Лопнул пузырь! А я ведь предрекал, я знал - истина восторжествует, я инженера как свои тапочки вычислил.

– Как это?
– удивился Анатолий.

– Ха! Я ведь даже тапочек своих из дому не забирал, ибо стопроцентно знал, куда инженер летит. Эх, со свистом, под горочку, и с самого Олимпа в болото! Так что извините-подвиньтесь. Ну, упрямый какой. Вот сейчас возьму и руку тебе пожму, я и всему вашему институту руки жать буду. А пока лично вам спасибо за службу, - Разгледяев протянул руку, но толя даже не шолохнулся.
– Не желаете, значит, бакалавр, быть генералом физико-математических наук, не хотите экзамен на политическую зрелость сдавать, а без политического уровня у нас до защиты высоконаучных результатов не допустят. А я, как-никак, курирую ваш институт, пламенный сосискатель ученых регалий. Хватит дискуссий, мне некогда, меня жена ждет!

– Никто вас там не ждет, - уверенно возразил Анатолий.

– Поди прочь, а то у меня под ложечкой сосет. Ты кио - звездочет? Звездочет. Так иди, звезды считай, а не прохлаждайся тут в рабочее время, кстати, почему не на работе?

– Я не обязан перед вами отчитываться, и не тыкайте мне пожалуйста.

– Не тыкать можно. Вот смотрю я на тебя, бакалавр, и думаю: в таком хорошем институте, и вдруг такое пятно невнятное. Институт осудил инженера, а вы значит не согласны с мнением коллектива?

– С каким мнением?
– Толя сделал простодушное лицо.

– С, мягко говоря, отрицательным.

– А вы откуда знаете?

– Не суй нос не в свои дела.
– жестко сказал Разгледяев, собираясь смять Толино сопротивление физически.

Вдруг Толю Ермолаева осенила идея.

– Я почему спросил, - Толя спешил поделиться с Разгледяевым, - Ведь одно дело мнение коллектива, а другое - мнение президиума академии наук.

– Причем тут академия?
– приостановился Марк Васильевич.

– Разве вы не знали, что на заседании присутвовал представитель академии наук?

– Представитель? Где? Зачем?

Толя назвал фамилию одного уважаемого ученого и изложил позицию Академии Наук, как он ее себе представлял:

– Ввиду отсутвия кворума провести повторное рецензирование.

Разгледяев качнулся от гнева.

– Откуда он взялся представитель?

– Прибыл по получении письма.

– Какого письма, чушь...

– Письма из института, без подписи естественно.