– Ну надо же...
– пробормотала та.
– Так и остались серые.

Потом деловито крякнула и засуетилась:

– Так! У нас же Новый год. Давай к столу! Проголодалась, поди, в дороге-то.

Стол у тети Клавы был накрыт простой и сытный, но безалкогольный. Но ведь Новый год же. Она смерила изучающим взглядом Нину и вытащила из буфета бутылку самогонки. Налила в две крохотные рюмочки размером с наперсточек.

– Поешь, а заодно и поговорим.

И села напротив.

Вот поговорить Нине хотелось, особенно после рюмочки. Поделиться с кем-нибудь своим горем, и главное - мысль одна не давала ей покоя. Как ни дави, все равно вылезала на поверхность и заставляла ее нервно ежиться.

Тетка, как услышала про то, как она нагнала страху на золовку и свекровь, только хохотнула и махнула рукой.

– Тю, нашла из-за чего переживать. Все ты правильно сделала, давно надо было!

– Но как же быть с этим монстром, который внутри?
– в сердцах сказала Нина.

– Так-так, монстр, говоришь? Ага, ага, - глаза у тетки сразу сделались рентгеновские, она придвинулась ближе.
– Очень хорошо, просто отлично. Ага. А теперь давай спать. А то ты с дороги.

И быстренько так, быстренько, повела ее в отдельную спаленку. А там кровать у окошка, такая железная, раритетная, с шишечками, и на ней в три слоя перина.

– Вот сейчас поспишь, - увещевала тетка, - а завтра с утра, на свежую голову...

Нина только села на эту перину, как глаза у нее стали закрываться, она даже не дослушала.

***

Григорий уехал не сразу, надо было убедиться, что у девчонки все в порядке. Пока стоял, глядь - по улице одна, две, три тени, четыре. Парни подходили с разных сторон, вроде бы так, без всякого дела, между прочим. Но он-то знал причину.

– Гриш, - пробасил один, заложив руки в карманы, - ты это... вроде кого-то привез?

Вот же! Быстро распространяются новости, мл-л-лин.

– Мужики, Новый год, - хмыкнул он.
– Вам что, дома не сидится?

Усмехнулся в бороду и покосился на окна. Ибо нефиг, тут уже забито.

Парни потоптались и ушли, а он поехал на подпольную базу, надо было сдать груз.

***

Когда Гриша подрулил к входу в подземную базу и стал сгружать ящики в приемник, к нему из тоннеля поспешно вышла Стеша, Игнатова жена, она сегодня дежурила в медчасти, и с ходу выпалила:

– Привез?

– Привез, - кивнул Гриша.

И пошел доставать из кабины упаковки с особым машинным маслом.

– Давай сюда!
– выдохнула Стеша и сразу кинулась читать состав и показатели на упаковке: - Кинематическая вязкость при 100°C... щелочное число, кислотное число... сульфатная зольность... Пойдет!

– А то.

Зря, что ли, вез? И тут же спросил:

– Как прошла операция?

– Нормально, - довольно блеснула желтоватыми глазами Стеша и показала на упаковку с маслом: - Сейчас отлежатся чуток, подмажем, ускоренная регенерация включится, будут как новенькие.

Это было хорошо.

Григорий спросил, продолжая распихивать в приемник ящики:

– Назад когда?

– Через неделю пойдут.

– Угу, - вроде впихнул последний.

Стеша вроде собиралась бежать назад, а тут вдруг протянула:

– Гриш...

Он вскинул голову:

– Чего?

– Выйдешь завтра в смену вместо моего Игната? Завтра ж первое число.

– Не-а, - категорично качнул головой Григорий.

Вообще-то раньше, в смысле до того, он всегда выходил в праздники вместо женатых ребят. Понятно, им же надо немного побыть с семьей. Но, млин, не в этот раз.

– Гриш!

Стеша попыталась надавить на совесть, но он был непреклонен.

– Ну и ладно!
– буркнула рассерженная баба.
– Знаю я, где вы с Игнатом ныкаете самогон! Увидите еще хоть каплю. Все выгребу подчистую!

Развернулась и пошла в тоннель, унося с собой ценное машинное масло.

– Ага, давай, - хмыкнул ей вслед Григорий и подумал: «Найдешь ты все мои заначки, как же».

Но, поскольку приемник был уже полон, он запустил портальную камеру. Мысли теперь потекли в другом направлении. Когда закончил, как раз оставалось время быстро добежать до дома и успеть встретить Новый год. А вот завтра с утра у него были планы.

***

Эту ночь Нина спала очень хорошо. Впервые за долгое время ничего ее не беспокоило, не мучили кошмары. Ну так на тройной перине-то, что ж удивляться? Тут и подушки горой, и тепло в спаленке, а от окошка мягкий утренний свет, в стекле над вышитой белой занавесочкой видно кусочек голубого неба с облаками.

Она сладко потянулась, села кровати и выглянула в окно.

И так и застыла с вытаращенными глазами.