— На самом деле, это сделка из-за проигрыша, — спокойно произнесла мама, прежде чем откусить кусочек бублика — самого вкусного русского рогалика, который ты пробовал в жизни, не похожего ни на что другое. Смазанный маслом и пропитанный джемом, он мог утешить всё, что угодно. А вот яйца, которые жевала Изобель, разлетелись изо рта, когда она вскрикнула:

— Что?

Теперь она поняла, что если бы они ели в столовой, где стол около восьми футов шириной, вмещающий яства и сложные центральные блюда, это происшествие не вызвало бы проблем. А этот стол гораздо уже. Настолько, что яйца, облитые кетчупом, брызнули прямо на мать налётом невежества.

Выражение лица матери не изменилось, и она не сожгла Изобель дотла, и не выбросила в окно взмахом руки. Она слишком культурна для этого. Она отложила бублик в сторону и, когда несколько рук с обеих сторон вытерли её и вернули еду, ответила Изобель самым спокойным тоном. Тем, который очень пугал.

— Добродетель и будущее твоей сестры проиграны в азартном пари, составленном на скорую руку в покере.

— Но дедушка не умеет играть в карты, — выпалила Изобель.

— Именно. — И вот тогда Изобель её увидела — очень тонкую венку, пульсирующую под глазом матери. Мать была в бешенстве, но ничем это не выдавала. Почему? С каких это пор её мать сдерживается? Хотя дедушка мог ожидать соблюдения некоторых старых правил, он уважал мать, могущественную ведьму и уважаемую дочь. Так с каких это пор мама держит язык за зубами?

Таинственно. И достаточно для того, чтобы Изобель сделала себе пометку поговорить позже об этом с Эвой. Возможно, пришло время глубже разобраться в заключённом дедушкой пари.

Вместо того чтобы усугублять ситуацию, она сменила тему разговора.

— Ты слышала что-нибудь о телах, возвращающихся к жизни? Появление зомби? — спросила Изобель, отодвигая тарелку, но только потому, что очень захотелось рогалика со сливочным сыром, а не бублика, потому что, опять же, она обожала это пассивно-агрессивное дело — задевать матушку.

— Никаких докладов об этом не было. Уверена, что тебе не померещилось? Ты наркотиками балуешься? — Мама подалась вперёд и внимательно посмотрела на Изобель. — Знаешь, если хочешь хорошего кайфа, стоит прийти ко мне за отличной штукой.

Мать не запрещала употреблять наркотики, лишь хотела убедиться в их качестве.

— Мне это не привиделось. Ты же видела мою одежду.

— Возможно, твоему заблуждению нужно доказательства.

Изобель откинулась на спинку стула и решила сделать то, что однажды видела у Эванджелины — положила ноги на стол и скрестила их в лодыжках. На ногах у неё были пушистые тапочки с улыбающимися кроликами. Большие зубы и сумасшедшие красные глаза придавали прелестный демонический облик.

— Хочешь сказать, я свихнулась? — У Изобель пропал аппетит, и она отбросила остатки тоста, не удивляясь, когда затянутая в перчатку рука поймала его в воздухе. Привычная игра. В детстве они с Эвой любили экспериментировать, как много кусочков нужно бросить, чтобы хотя бы один упал на пол. Они потеряли к этой игре интерес, когда мать заставила их отскрести пол до блеска зубными щётками — их зубными щётками, которыми до следующей недели они чистили зубы.

Мама сделала глоток кофе, прежде чем ответить:

— Если пытаешься что-то этим сказать, попытка провалилась. Мёртвые больше не восстают.

— А что насчёт странных событий?

— Не больше обычного.

— Что-то грядёт, мама. Что-то грандиозное.

— Знаю. И оно называется разборкой между твоей сестрой и дедушкой из-за свадьбы. И это событие будет противным.

По крайней мере, она это признавала.

— Тогда останови это.

— Не могу. — Эти два слова, приправленные сожалением, повисли в воздухе. Мама поднялась из-за стола. — Прошу меня извинить, нужно зайти в лабораторию. Больше походившая на аптеку. Но времена изменились — некоторые процессы стали более точными и менее эзотерическими. Была ли магия на самом деле больше физической наукой, чем истинной внутренней силой?

Однажды Изобель спросила своего учителя:

— Как вы думаете, наука когда-нибудь объяснит магию, как объяснила туземцам, что гром не гнев Божий?

Её наставник покраснел и зашипел в ответ на этот вопрос. Могущественный чародей, нанятый за большие деньги, заставил Изобель написать диссертацию об особой природе магии. Расспросы не поощрялись, во всяком случае, расспросы от девушек.

«Почему мужчины решают нашу судьбу?»

И почему никто не принимал всерьёз её предостережения? Планета висела на грани смертельной опасности. Настало время обратить на это внимание и что-то предпринять. Изобель нужно найти доказательства, найти способ дать понять, что вся ось, на которой покоится мир, накренилась. Она чувствовала это внутри. Всем своим существом. Мир уже никогда не будет прежним.

Но с чего начать поиски? Не было никаких других странных происшествий, никаких улик, кроме той, которую она видела собственными глазами.

Возможно, ей следует вернуться на кладбище и поискать улики. Не одной, конечно. Ей нужен свидетель, и кто-то, кто удержал бы от того, чтобы не выглядеть идиоткой рядом с тем парнем. Она возьмёт с собой Эву. Выйдя из столовой, Изобель, пока шла по коридору, вытащила из кармана сотовый телефон. Войдя в гостиную, она набрала номер сестры и остановилась у широких окон. Глядя на безукоризненно чистую зелёную лужайку и огромный фонтан, разбрызгивающий воду, её переключили на голосовую почту.