В нашей семье было своё распределение обязанностей. Папа приносил в дом большую офицерскую зарплату, офицерские пайки. Все квартиры, в которых нам довелось жить, были получены папой. Плюс ежегодные санатории и бесплатные авиабилеты «на запад». Плюс без очередей «Запорожцы» и «Жигули» по госцене. Но что та зарплата в эпоху всеобщего и тотального дефицита? Как сказал товарищ Сталин: Хорошего врача пациенты прокормят. Мама была очень хорошим врачом. И дефицитная еда, и мануфактура, цветы-коньяк-конфеты, портнихи и парикмахеры, театральные билеты и многое прочее-прочее – все это добывалось моей мамой. В семье же Мирских все лежало на плечах Фимы. Офицеры-подводники всегда были элитой армии. Так что дефициты военторга, лучшие санатории и хорошие пайки обеспечивал семье муж. Многие офицеры были вполне стандартными советскими мужьями и относились к жёнам как к домашней рабочей скотинке. Но совсем не то Фима! Для него жена была украшением дома, любимой женщиной, которую надо баловать. Представьте, что ремонт в квартире делался исключительно в отсутствии Инны. Ну не нравился ей процесс ремонта. И пока она пребывала в санатории, Фима обеспечивал свежий ремонт. Так же не нравилось ей, например, мыть окна. И не надо. Можно нанять человека, а может и Фима помыть.

Шесть лет спустя, мы покинули наш адмиральский дом. Папа стал капитаном первого ранга и нам дали трехкомнатную квартиру в ином районе города. Так мы перестали быть соседями Мирских, но не перестали быть с ними в дружеских отношениях. Кстати, примерно до 2002 года во дворе адмиральского дома у нас был автогараж. Машины на улицах в те времена не оставляли. Только в гаражах. Так что папа ставил машину в гараж и частенько навещал Мирских. Возможно, общаться с умненькой, начитанной, приятной во всех отношениях Инной, папе нравилось не меньше, или даже больше, чем с ее мужем. Папа всегда был библиофилом и мог ночь простоять в очереди в магазин «Подписные издания», менял макулатуру на книжный дефицит, покупал у спекулянтов, перепадали книги и от Фимы. Так что дружба с филологом и просто приятной женщиной Инной была вполне понятна. Инне дружба с папой, уверяю, вполне невинная, весьма льстила. «Володя – мой единственный любовник» – несколько опасно шутила Инна. Мама слегка ревновала и Инночку слегка недолюбливала.

А что сын Мирских? С ним все было непросто. Тихий домашний мальчик, увлекающийся шахматами. Не создававший до поры особых проблем. Был шахматистом краевого масштаба. Странный своей замкнутостью, возможно, с чертами аутизма, о чем тогда понятия никто не имел. Способный к математике, вуз он быстро бросил. Очень проблемно отслужил в армии, находясь чаще в госпитале, а не на службе. А потом в семье случилось несчастье.

Итак, Инна наслаждалась домом, книгами, уютом. Не любила нагрузки, лишние заботы и суету. А ещё у Инны были проблемы со здоровьем – приличной степени гипертония. А гипертонию надо лечить: ходить к нелюбезным врачам городской поликлиники, пить примитивные тогда лекарства от давления. Но на это всё требуется приложить усилия, а Инна жила, не напрягаясь. Ей было 40 лет, когда давление в очередной раз зашкалило и случился тяжелый инсульт. Половина тела была парализована.

Лечили Инну в военном госпитале. Мы жили практически рядом и с мамой пришли навестить больную. Наш приход Инну очень расстроил: она расплакалась, сказала, что мы пришли посмотреть на этот «зверинец». Мама, как умела, со всем своим врачебным талантом, пыталась ее утешить. В общем, все получилось не слишком хорошо.

Полупарализованную, Инну выписали домой. Сын вскоре демобилизовался. Плакал, увидев маму в таком состоянии. Фима, которому на тот момент было лет 49, тут же вышел в отставку – на пенсию и больше никогда уже не работал. Для жены он стал преданной сиделкой. Никогда не роптал и не жаловался.

А ещё из Казани помочь Мирским прилетела сестра Инга, врач по специальности. Инга – молодая, стройная, красивая, обаятельная, много работающая женщина. У неё была масса достоинств и, на мой взгляд, полное отсутствие недостатков. В отличие от благополучнейшей Инны, Инга жила трудно. У нее был муж. Злой татарский муж. Ни добра, ни взаимопонимания, ни семейного достатка. Был сын лет семи, неказистый и беспородный. К моей маме, как к врачу-гинекологу, ясное дело, обращались все: соседи, знакомые, родственники, знакомые знакомых. Инга тоже обращалась к помощи мамы. И она однозначно увидела, что своего ребёнка у Инги не было. А был приемный сын и вечно недовольный муж.

В доме Мирских появились инвалидное кресло и массажистки. Ещё был добрейший муж, спешивший исполнить любое желание. И интеллигентная сестра Инга, взявшая кучу отпусков. Но не было самой важной в такой истории вещи – воли больного к выздоровлению. Ну не умела и не хотела Инна напрягаться и карабкаться. Инга делилась проблемами с моей мамой, но капризничавшую Инну всегда оправдывала: Это болезнь такая ужасная, она меняет мозг человека. Например, даже на кресле-коляске Инна отказывалась пообедать за общим столом. Буду есть в постели. Инга как-то упомянула свою знакомую из Казани, мать-одиночку, у которой тоже случился тяжёлый инсульт. Но жизнь ее заставила восстановиться, встать на ноги, продолжить работать. Просто опереться было не на кого. Так любовь и забота близких сыграли с Инной недобрую шутку. Она так и осталась лежать в постели, с годами становясь все беспомощнее. Мы с мамой нечасто, но навещали Инну. Мама, утешая ее, помню говорила, что твоя жизнь, Инночка, не ужасна – ты в любимом доме, с любимым мужем и любимыми книгами. И ведь это немало! Наши визиты по-прежнему не слишком радовали Инну. А вот моего папу она очень ждала. И он часто навещал Мирских. А ещё Инна часто звонила к нам домой. Если трубку брала мама, то Инна просто молчала в трубку. Долгих 10 лет Инниной болезни с ней постоянно и терпеливо разговаривал мой папа.

3 февраля 1986 года был двойным праздником в нашей семье. Несколько дней назад я вернулась из Москвы после защиты кандидатской диссертации. А еще, 3 февраля был мой день рождения. Раздался звонок. Это был Фима. Он сообщил, что Инна умерла. Хоронили Инну на приличном участке городского кладбища. Ее сын после армии подрабатывал рытьём могил и позаботился о хорошем участке для матери. «Приличные похороны», – сказала мне мама. Народу было немного, но запомнились благополучного вида дамы в дорогих каракулевых шубах.

Саша – сын Мирских, женился. Отца он попросил разменять квартиру. Фима не возражал и перебрался в маленькую квартиру в не лучшем районе. Сашка преподавал шахматы для школьников. Это официальная часть его всей последующей жизни. Семью свою он более-менее обеспечивал. Как? Толком, неизвестно. По слухам, шахматисты нередко зарабатывают на жизнь картежной игрой. В семье подрос сын. Вполне успешный, с хорошим образованием, парень. Фима гордился внуком, но практически ничего не говорил о сыне.