– Рада Сергеевна, – твердо сказал Ирка. – Ее работа.

– Безусловно, – согласилась Танька. – Только с Иващенко у сладкой парочки прокол вышел. Они его попытались из бизнеса вышибить, но он мужик крепкий оказался. Документов никаких не подписал, на неприятности наплевал и так повернул, что уже сам Александр, Аристарх в смысле, теперь на грани полного разорения.

– Слушай, пусть он Аристархом и остается, а то запутаемся, – попросила Ирка.

– Пусть, – немедленно согласилась Танька. – Такие, как он, лучшего не заслуживают. Иващенко с него вот-вот последние штаны снимет. Если, конечно, жив будет. – Танька на мгновение задумалась. – С точки зрения бизнеса Аристарх с Радой во что бы то ни стало должны убить Иващенко. Я выясню, как он там сейчас.

– Не надо, – думая о своем, отмахнулась Ирка. – Я сама посмотрю, через зеркало.

И тут Танька и Богдан впервые поглядели друг на друга.

– Ведьма, – усмехнулся Богдан, но в усмешке его было и почтение. Он лихо отсалютовал Ирке мечом: – Готов быть вашим рыцарем-защитником, ведьма Ирка Хортица! Всех ярчуков разгоню!

– А я кем буду? – ревниво поинтересовалась Танька.

– Сдурела? Ну Богдан себя как маленький ведет, так все пацаны – ненормальные, а ты куда? Думаешь, Рада с нами играться будет? Знаешь, что она может сделать?

– И знать не хочу! – В Танькином голосе дрожали слезы. – Ты мне лапшу на уши не вешай! Он, значит, рыцарь-защитник, а я погулять вышла?

– Фан-клуб колдовства тут устроили, ненормальные, – пробормотала Ирка, уже сдаваясь. В конце концов, у нее еще будет время вправить Таньке мозги. Но не сейчас, когда она во что бы то ни стало решила потягаться с Богданом.

– Ты у нас умная, в книжках ориентируешься. Будешь информацию находить и советы давать, как Джайлз у Баффи.

– «Баффи» – отстой, – процедил уязвленный Богдан.

– А мне нравится, – отрезала довольная Танька.

– Раз такая умная, скажи, что против Ирки могут сделать? – поинтересовался Богдан. – В Средние века ведьм жгли. Инквизиция называлось.

– Надо же, какие ты слова знаешь! Инквизиция, к твоему сведению, это суд такой, церковный, он решал – жечь или нет. А когда уже жгут – называется аутодафе. Это в Европе так, а у нас ведьм не судили.

– И не жгли? – с искренней заинтересованностью спросила Ирка.

Танька замялась:

– Ну-у, иногда жгли. Всем селом собирались, в хате ведьму запирали и вместе с хатой жгли. Потому что внутри собственного дома ведьму обидеть нельзя, – с некоторой даже гордостью за ведьм объявила Танька.

– Порадовала, – процедила Ирка. – Без суда, просто так спалят. Вместе с жилплощадью. Бабке потом даже дом не продать, какой дурак головешки купит?

– Может, бабка тоже сгорит, – философски предположил Богдан.

На пороге дома появилась пока еще не сгоревшая бабка. Ирка опять уставилась на нее в изумлении. Сгорбленная старушка исчезла. Бабка снова приобрела гренадерский разворот плеч. Недавно седые волосы стали угольно-черными.

– Сидять, сидять, трындять – чи заняться нема чим? – зычно вопросила бабка. – Варить – бабка, за курями – бабка, а бабка вже старая! А ну годи сыдиты, давай до работы! У школи неделю не была, шо классной своей говорить будешь?

– Очухалась. Ненадолго ее хватило, – заключил Богдан. – Тебя не реже раза в неделю похищать нужно.

– Насчет школы она права, – с тоской протянула Ирка. – Я ж думала, у Рады учиться буду, а теперь возвращаться придется. Годовые контрольные на носу.

– Как говорит мой отец – вопросы надо решать поэтапно. Если ты с Радой и Аристархом не справишься, школа тебе не понадобится, – успокоила ее Танька.

– Главное, разобраться с Радой, – задумчиво сказала Ирка. – Аристарх без нее ноль, пустое место.

Ирка положила зеркало на стол. Ей было немножко неловко – раньше надо было поглядеть, как там Иващенко. Но с бабкой разве поглядишь! Совсем загоняла! Ей-богу, жизнь с Радой и Аристархом была просто райской. Если не считать того, что они собирались убить Ирку.

Девчонка сосредоточилась, внимательно вглядываясь в зеркало. Первым делом она услышала голоса.

– Мне кажется, нужно еще обследоваться… – твердил один.

– Я великолепно себя чувствую, – с явным раздражением отвечал другой, мужской голос. – Мне что, делать нечего, кроме как на больничной койке валяться?

Ирка почувствовала резкий, безошибочно узнаваемый больничный запах. На зеркальной поверхности проступил выкрашенный синей краской коридор. Иващенко нетерпеливо переминался у лифта, периодически прижимая разболтанную красную кнопку. Рядом, тревожно вглядываясь ему в лицо, стояла уже знакомая Ирке красавица.

– Не смотри на меня так! – по-прежнему с раздражением бросил ей Иващенко. – Ну честно, со мной полный порядок!

– Врачи так и не поняли, что с тобой было, – сказала женщина. – Такие страшные боли…