– И дано ему было вложить дух в образ зверя, - продолжил отец, чтобы образ зверя и говорил, и действовал так, чтоб убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя.
– Отец Серафим помолчал немного и разъяснил: - Показания, которых ты ждешь от меня, давно записаны Иоанном Богословом. Прочти их.

– Батюшка имеет в виду Апокалипсис?
– Воропаев стал выходить из себя.

Батюшка перекрестился, и тут Воропаева осенило:

– Отец Серафим! Да не тот ли вы Серафим, который...

Воропаев осекся. Лицо батюшки побледнело, и голова свалилась на бок.

– Врача, - мелькнула мысль.

Воропаев соскочил со стула и выбежал в коридор.

Когда они с доктором вернулись, отец Серафим уже пришел в себя и неслышно шевелил губами.

– Что он говорит?
– в пустоту спросил Воропаев.

Доктор нагнулся поближе.

– Прелесть, что ли, господин майор.

Тогда Вениамин Семенович сам подставил ухо поближе.

– Прелесть...
– донеслось до его сознания.

Воропаев вопросительно посмотрел на доктора.

– Бредит?

– Я не психиатр. Общее состояние вполне удовлетворительное, температура, давление...
– доктор пристально взглянул на Воропаева,

– Вот у вас определенно нездоровый вид, да и нервишки разболтаны. Вы давно отдыхали? Отпуск где провели?

– В Грозном...
– не выдержал Воропаев, но доктор не смутился.

– Сволочи, сдали Кавказ.

Воропаев неласково посмотрел на доктора.

– Знаю, знаю, Кавказ не Москва, а Москва не Россия. Отсидимся в Филях, а там и в Париж, только будет ли этот париж во второй раз? Да и что оно такое, этот будущий, грядущий париж? Как вы думаете, полковник?

– Я майор, - поправил Воропаев и вдруг заметил, что доктор смахивает на фотографию Антона Павловича и Михаила Афанасьевича одновременно. Вас случаем не Антон Михалычем величают?

– Михаил Антоновичем, - теперь поправил доктор.
– Знаете ли, с детства не люблю гэбистов...
– доктор отвернулся к больному.

Воропаев достал сигарету и вышел на лестничную клетку. Потом достал телефон и пропиликал:

"Во по-ле бе-ре-зка сто...", - и домычал уже сам - ...яла.

На том конце несуществующего провода оказался Заруков.

– Что показало вскрытие? ... Отравление? Как нет? ...в результате кровоизлияния. Не у всех? ... В мозг... ...ах, так все-таки остановки сердца... А химики? Да что ты мне про этот дух, блин. Черемуха? ...

Тогда что же? Мы же не в Японии, блин, что я доложу первому? Аум Сенрико и председатель ФСБ? Ладно, отбой... отдыхай, Заруков, кстати, давно хотел спросить тебя, как твое отчество? Иваныч, понятно. Пока, Иван Иванович.

Потом он вспомнил про Андрея и тихо матернулся на себя за черствость души. В травмпункте уже все закончилось. Легкое внутреннее кровоизлияние, проступившее огромным фиолетовым пятном на задней части бедра, вот и все последствия. Правда, когда Воропаев поинтересовался самочувствием, Андрей ответил:

– Самочувствие в норме, полет проходит по программе, - отчитался Андрей и мотнув головой добавил, - Правда в голове шип какой-то. Ну да это мелочи.

– Шип?

– Типа. Шипение свистящее, так дисковод шумит.

– И давно?
– Воропаев сделал сочувствующую рожу.

– Давно, всегда.

Молодой человек опять улыбнулся, но уже как-то невесело.

– У меня тоже шумит, только я уже привык, живу долго, понимаешь.

Раньше удивлялся, а теперь совсем прикипело. Давление, наверное, в ушах.
– Воропаев помолчал.
– Ты куда по Ленинскому шел?

– В университет.

– В университет строго наоборот, милый.

– Да почему же?

– По топографии местности.

– Но как же я бы попал в больницу, если бы я шел наоборот?

– Ты бы в морг попал, если бы шел в обратную сторону, а я тебя спас.

– Вот именно.

– Что именно!?

– Теперь я в больнице и сейчас пойду в университет, то есть туда, куда и шел.

Воропаев внимательно посмотрел на студента. Андрей смотрел внимательно на Воропаева. Оба подумали про очки.

– Знаешь, Андрей Алексеевич, я виноват перед тобой, давай я тебя довезу? Вот только мне с одной барышней поговорить надо. Подожди здесь. Андрей неопределенно мотнул головой.

6

Вначале Воропаеву показалось, что манекенщица - точная персонализированная форма его вечного чувства вины перед дочерью. Та все время доставала папу желанием иметь куклу Барби, а он все просил подождать до очередной зарплаты.

Воропаев приготовился слушать болтовню про бутики, версачи и шейпинги, но услышал нечто странное.