Кажется, зачинщиком был Боно. Именно он пришел в кабинет принца с новостью о целующихся в саду Лоренцио и Кариссе. Козимо в ярости вскочил, но Рой удержал кузена, предлагая оставить все как есть, и плеснул фьен в кубки. Боненвенунто в шутку провозгласил тост за союз между двумя странами. Это породило идею завершить мирные переговоры к полному удовлетворению всех сторон.

Остальное прошло как по маслу. Убедить Совет десяти разрешить брак д'ореза не составило особого труда. Что же касается Гаудани, то там все сделала сама Карисса.

Рой вообще с особой теплотой относился к кузине, она платила ему тем же, иногда, как и свойственно женщинам, бессовестно пользуясь такими отношениями. Это рождало домыслы и сплетни, над которыми они дружно смеялись.

Когда Карисса достигла брачного возраста, Рою пришлось приложить немало сил, чтобы помочь ей избежать ненавистного замужества, навязываемого отцом. Это породило новую волну слухов. Даже Козимо подозрительно посматривал на Алайстера, гадая, действительно ли тот делает все для своей кузины лишь по дружбе. Теплое отношение вдовствующей графини к племянникам подогревало слухи. Пару раз мать даже намекала на возможный союз.

В ответ Делрой пожимал плечами и продолжал заботиться о Кариссе. Для Роя она всегда была младшей сестрой, которую следовало оберегать. Именно поэтому, когда появилась угроза ее жизни, граф и затеял авантюру с подменой.

Тогда все казалось предельно ясно. Если бы он знал, в какую ловушку попадет сам. Лиза… Красивая, смелая, упрямая и в то же время беззащитная. С огромными ярко-голубыми глазами, опушенными темными, что удивительно для светловолосой девушки, ресницами. Когда она смотрела на него, сердце начинало колотиться быстрее, а в груди словно не хватало воздуха. Кто бы мог подумать, что именно желание защитить кузину и сыграет с ним столь злую шутку.

Рой поморщился. Он запретил себе думать о девушке. Вернувшись в свой мир, Елизавета Голованова сделала абсолютно правильный выбор.

Наверняка она до сих пор ненавидит его за то, что обманом завлек ее в Лагомбардию и заставил рисковать жизнью ради другой.

В тот день, проводив Лизу в ее мир, Рой долго стоял у окна своей виллы. На свадьбе кузины граф появился лишь вечером, вызвав лавину домыслов. Гаудани пару раз с подозрением посматривал на друга, пытаясь определить, насколько правдивы слухи о его чувствах к Кариссе, но бесстрастное лицо графа и холодный взгляд останавливали любого смельчака, желавшего поинтересоваться сплетнями.

После свадебных торжеств Рой все-таки вынужден был пойти в мир Лизы. Он позаботился, чтобы она никогда и ни в чем не нуждалась, заручился обещанием полковника Соколова оберегать ее, после чего вернулся, намереваясь забыть все, что было.

Не в силах оставаться на вилле, он вернулся во дворец и с головой ушел в государственные дела, глупо понадеявшись, что работа заглушит чувство гнетущей тоски.

Члены Совета старались лишний раз не попадаться графу Алайстеру на глаза, и даже Козимо избегал встреч с кузеном, утверждая, что Делрой кого угодно загонит в могилу своим мрачным видом.

Делрой вздохнул, достал из кармана небольшую миниатюру, портрет, нарисованный на черном хрустале, и всмотрелся в столь дорогие ему черты лица. В отличие от других медальонов, в этот раз он не смог передать живость, свойственную девушке. Возможно, дело было в том, что Рой рисовал лицо по памяти, или потому, что не успел добавить в краски каплю крови возлюбленной. Просто украшение, безделушка, хранимая как воспоминание о той, кто никогда не простит его.

Услышав шаги, граф спрятал медальон и направился дальше по привычному для него маршруту. С каким-то брезгливым отвращением он прошел мимо двух красных колонн: между ними оглашали смертные приговоры, последний – для Джованио Риччионе.

Делрою Алайстеру пришлось допрашивать его лично. Козимо опасался, что не сможет сдержаться и его дядя просто не выйдет живым из комнаты для допросов, а попросту – пыточной камеры.

Все еще надеясь сохранить себе жизнь, Джованио признался во всем сразу. Как только Делрой переступил порог, то узнал про Истинного Пастыря, и как тот намеревался прибрать к рукам случайно открытую шахту с черным хрусталем, втянув в войну оба государства. Джованио не останавливался ни перед чем: соблазнение, убийство… Глупышка Джемма, одна из наперсниц Кариссы, была отравлена. Признаваясь в своих деяниях, дядя Козимо глумливо улыбался и жалел, что яд достался только одной девушке. Стражники, присутствующие при допросе, с трудом оттащили графа Алайстера от пленника.

Кашляя и задыхаясь, Джованио уверил, что за его смерть отомстят. Понимая, что предателя ждет суд и позорная казнь, Рой предпочел уйти, и это оставило чувство неудовлетворения: на тот момент он жаждал хоть чьей-нибудь крови.

– Мэссэр граф!

Рой вынырнул из воспоминаний и досадливо поморщился, узнав голос маркиза Делла Фарнезе. Похоже, тот набрался смелости и жаждал встречи с главой Совета. Рой обернулся:

– Умберто.

Холодного тона и кивка вполне достаточно. Граф Алайстер, глава Совета десяти и самый богатый человек республики, может позволить это.