Дылда отсидел три месяца. Выходя из тюрьмы, он одарил деньгами надзирателей, а одному из начальников подарил автомобиль.

Несмотря на репутацию гангстера, Дылда всегда трепетно относился к своему еврейскому происхождению. Когда его хороший друг Хайми Кугел умер, Цвиллман отказался войти в часовню, где стоял гроб. Сын Хайми Джерри не мог этого понять. Ему было обидно, ведь он знал, что покойный любил Цвиллмана. После церемонии прощания он подошел к Дылде, стоявшему на улице, и спросил, почему тот не вошел внутрь, Чтобы почтить память друга.

«Я не могу, Джерри, — ответил Дылда. — Я коэн».

Джерри оставался в недоумении, пока кто-то из стоящих рядом не объяснил ему, что, будучи коэном, то есть потомком древнееврейского рода священников, Дылда не имел права находиться в одной комнате с трупом. Даже близкое знакомство и дружба Цвиллмана с отцом Джерри и его семьей не смогли заставить его нарушить ритуальный запрет.

Вероятно, самая таинственная история о Дылде связана с актрисой Джин Харлоу, секс-символом 30-х годов. Судя по всему, Дылда познакомился с ней в 1930 году, когда она была неискушенной девятнадцатилетней девушкой. В то время у Харлоу был контракт с Говардом Хьюзом, она только что снялась в его фильме «Ангелы ада». Хьюз разглядел потенциал Харлоу и отправил ее в турне по всей стране, чтобы рекламировать фильм. Одним из пунктов этого турне был Ньюарк.

Друг Дылды Док Стэчер пошел в кинотеатр «Адамс» на просмотр фильма. Перед началом показа выступала Харлоу. Стэчер был очарован ее внешностью и взахлеб рассказывал о ней Дылде. Цвиллман никогда не слышал, чтобы Стэчер так восторженно говорил о женщине, и решил посмотреть на нее. Один взгляд — и он был покорен.

Цвиллман познакомился с Харлоу. Симпатия оказалась взаимной, они стали любовниками. Он взял Харлоу под свою опеку, учил ее красиво ходить, говорить, одеваться и вести себя в свете. Он даже изобрел новое словосочетание для описания ее внешности: «платиновая блондинка». Все источники утверждают, что и Харлоу любила Дылду. Их роман продолжался до того, как Джин переехала в Голливуд и стала звездой кинокомпании «Метро-Голдвин-Майер».

Нелегальной торговлей спиртным в Филадельфии времен сухого закона руководил Макс Хофф по кличке «Бу-Бу». Он родился в Филадельфии в 1893 году в семье евреев — выходцев из России и был прозван «Бу-Бу», когда ребенком играл на шумных улицах Южной Филадельфии. Когда мать кричала ему: «Бо!», что на иврите означает «Иди сюда!», ирландские и итальянские мальчишки, его товарищи по играм, думали, что она говорит «бу-бу».

Хофф зарабатывал свои первые доллары, разнося газеты, затем служил в табачной лавке, а потом открыл игорный дом с высокими ставками под прикрытием политического клуба пятого избирательного округа Филадельфии.

Вскоре он стал менеджером боксеров, организовывал бои за деньги и стал знаменит в спортивной среде. По-настоящему он впервые проявил себя с введением сухого закона, возглавив весьма опасную банду молодых еврейских головорезов, которая контролировала солидную часть нелегальной торговли спиртным в Филадельфии, игорный бизнес и другие виды противозаконной деятельности. Он был крупнейшим в городе покупателем пулеметов и пуленепробиваемых жилетов и находил им достойное применение при выяснении отношений с конкурентами.

Хофф поддерживал постоянную связь с еврейской мафией Нью-Йорка и Ньюарка и, по словам свидетелей, был на короткой ноге с Аль Капоне. К 1927 году он стал признанным королем бутлегеров Филадельфии.

В соответствии со своей репутацией Макс жил в роскошной квартире в Западной Филадельфии и не скупился на приемы. Он слыл одним из самых гостеприимных людей города, человеком, которому ничего не стоило снять зал приемов в отеле, чтобы воздать почести какой-нибудь местной или заезжей знаменитости.

Хофф также был известен своей щедростью к друзьям. Каждое Рождество он раздавал тысячи долларов в качестве подарков членам департамента полиции; только в 1926 году он преподнес сувениров на общую сумму двести пятьдесят тысяч долларов, причем взятки в эту сумму не входили.

Расследование Большого жюри в 1928 году обнаружило, что Хофф подкупил более восьмидесяти полицейских. Когда их спрашивали об источнике доходов, некоторые говорили, что им повезло в карты, другие утверждали, что поставили на верную лошадь. Несколько полицейских сказали, что одолжили деньги ныне покойным владельцам салуна, а те в завещании оставили обеспечение под этот долг и солидное вознаграждение. Один капитан полиции объяснил, что ему удалось накопить сто тысяч долларов на своих банковских счетах при заработной плате две тысячи в год путем изготовления клеток для птиц.

С отменой сухого закона пришел конец и процветанию Хоффа в преступном мире Филадельфии. Он вкладывал состояние, добытое продажей спиртного, в ночные клубы и танцевальные залы, но все они прогорали. Он умер в нищете в 1941 году, наглотавшись снотворного.

Преемником Хоффа и новой крупной фигурой в филадельфийской еврейской мафии был Гарри Стромберг, известный также как Ниг Розен. Как он говорил, его прозвали «Ниг» из-за того, что он был смуглым. Стромберг родился в России в 1902 году и иммигрировал с родителями в Нью-Йорк в 1906-м. Его впервые арестовали как малолетнего преступника, когда ему было тринадцать, а в девятнадцать он отправился в тюрьму за кражу со взломом. После освобождения он вступил в банду Лепке, терроризировавшую нью-йоркскую швейную промышленность. Полиции было известно также о его связях с Мейером Лански и Фрэнком Костелло.