— Конечно!

Сундук мы привезли, поставив на тележку. А после бородач меня покинул, оставив обживаться. Первым делом я вышел с другой стороны дома оценить территорию. Небольшой огород, несколько фруктовых деревьев. Одно даже с начавшими наливаться яблоками. Вход в ледник, маленькая баня и слева от дома под навесом горн и каменная наковальня.

— Офигеть, а родители не бедствовали… — протянул я вслух.

Это уже по кровати и печи было понятно, но отдельная баня и тем более кузница — это не для бедных. Открыв сундук, я нашёл там кое-какие инструменты для кузницы, пару одеял, несколько платьев. И что меня сильнее всего поразило, полдюжины книг.

А после оглянулся вокруг и, вздохнув, сходил за водой и начал уборку. Дышать многомесячной пылью не хотелось. Зато через несколько часов, затопив печь, лежал на кровати, прикрытый балдахином от насекомых, и кайфовал. Это была моя первая ночь в этом мире, которую я проводил в относительно нормальных условиях.

Жизнь налаживается!

Боксёрская груша дрожала от тяжёлых ударов. Я бил и бил, полностью сосредоточившись на технике и дыхании. Двойка и прямой удар ногой отбросил от меня набитый песком мешок. Тяжело дыша, я сел на землю, смотря на качающуюся грушу.

Вот уже две недели я живу и тренируюсь в своём новом доме, вымеряя пределы этого тела, усиленного скверной. И это потрясающе. Я начинаю понимать, почему те, кто принимают алхимию, не могут от этого потом отказаться.

Я просыпаюсь утром, делаю пробежку вокруг деревни в максимальном темпе, возвращаюсь, завтракаю и бегу на тренировку с копьём к Эрхарду. Возвращаюсь, перекусываю и начинаю повторять выученное уже дома, чередуя с отработкой ударов. Вот как сейчас.

Немного отдышавшись, я ополоснулся и прошёл в дом. Открыл стоящий на печке котелок и жадно заработал ложкой. Жрать хотелось постоянно. Через десять минут, скушав около килограмма каши с мясом, завалился на кровать. Послеобеденный сон — это лучшее, что случается за день.

Через два часа я проснулся и, открыв глаза, остался лежать, уставившись в потолок кровати. Опять хотелось есть, но при этом я не чувствовал себя уставшим. Бодро соскочив с кровати, я доел последний кусок хлеба и отправился к алхимику.

Скрипнув входной дверью, я прошёл в его рабочий зал, где он суетился возле перегонного куба. Бросив на помеху взгляд, он молча подвинул мне пестик со ступой, а следом небольшой мешок, содержимое которого предстояло перетереть в пыль. Как же мог он не озадачить меня работой вместе с учебным процессом?

— Продиктуй мне, что запомнил, — не отвлекаясь от своей работы, пробурчал магистр.

Пожав плечами, я начал вслух перечислять звуки. Оказалось, что я зря боялся. Основная система письменности оказалась всё же фонетической. Шесть десятков букв и слогов составляли основной алфавит. Было несколько сотен именно иероглифов, обозначающих какое-либо понятие, но всё это можно было передать и слоговой азбукой.

На то, чтобы их выучить, мне потребовалась неделя. Я, конечно, немного облегчил себе задачу, так как, прибегая домой, записывал выученное на специально взятой у магистра доске на русском. Но, всё равно, оказалось неожиданно просто.

— Хватит-хватит, — остановил меня старик. — Это ты выучил. Теперь тебе предстоит более сложная задача. Мы будем изучать правила, используемые при письме. Но за скорость — хвалю.

— Благодарю, — откликнулся я, сосредоточенно работая пестиком. — Но сначала я хотел кое-что спросить. Можно?

— Валяй, — благодушно проскрипел магистр, выхватывая из-под краника перегонного куба стеклянный флакон, заполненный бордовой жидкостью.

— Расскажите про магию и катастрофу, пожалуйста!

В книгах, что у меня дома были, про это ничего не было. Там вообще оказалось всё весьма печально по истории. Три художественных романа, сборник тварей бездны, на котором на каждой странице была куча пометок: «Враньё. Сказка. Не работает». Сборник по травам, лечебным и не очень. И — самая дорогая — короткая книжка по кузнечному делу.

— Магия… — протянул алхимик, а после на секунду прищурился, и пузырёк в его ладони поднялся и, пролетев пару метров, оказался на полке.

Я замер, пытаясь осмыслить увиденное. Слышать — это одно, но увидеть…

— Рот закрой, а то муха залетит, — криво усмехнулся магистр.

— Вот это да! И многое вы ещё можете? Этому можно научиться? — начал выстреливать я вопросы, бросив всегдашнюю уже надоевшую маску почтительности. Магия ведь! Настоящая!

— Научиться можно, но опасно и практически бесполезно в бою. Алхимия, основанная на скверне, намного полезнее.

— Почему так произошло?

Смерив меня взглядом, он вздохнул и поманил за собой в другую комнату. Где, кинув взгляд на полный дров камин, взмахом руки поджёг в нём огонь и сел в кресло напротив пламени, кивнув мне на стоящее рядом. Задумчиво смотря в огонь, он начал неспешно рассказывать.