Так что если везти, то до конца, передав на руки тёте. Можно собрать ватагу охотников и отправить с ними. Стоить это будет очень дорого, мы продадим её украшения, я выскребу все заначки и хотя бы на задаток точно хватит. Но стоит ли сейчас суетиться?

Откинувшись на спинку стула, я постучал пальцами по столу, обдумывая решение. Нет смысла сейчас гнать горячку. Да, она, конечно, крайне не вовремя свалилась мне на голову, но ситуация не горит.

Скрипнул стул, когда я встал, и, подойдя к печке, вытащил один из кирпичей позади. Достал пригоршню серебра и, закрыв тайник, вернулся к столу, где аккуратно выложил денежку в стопку.

— Это тебе на гостиницу, на конюшню и овёс для твоей Колючки. Завтра будем разбираться с драгоценностями.

Она сжала губы, смотря на деньги. Гордая всё же.

— Продадим украшения, отдашь, — добавил я.

Только тогда она сгребла деньги, засунув их в небольшой кошель на поясе, и негромко поблагодарила:

— Спасибо. А что с моим путешествием?

— Вернусь домой и отправимся. Сама ты не доедешь.

— Сюда же я добралась! — не преминула напомнить Элеонора.

— Чудом. И тем, что просто не заходила в города.

Она недовольно поморщилась, но спорить со мной не стала. Я же, слыша закипающий чайник, встал и начал заваривать чай, добавив:

— Ты же хотела посмотреть, как тут люди живут?

Нора усмехнулась, посмотрела на мою книжную полку и, мягко добавив нежности и хрипотцы в голос, поинтересовалась:

— Ты не знаешь, кто тут комнаты сдаёт не по гостиничным ценам?

— Дайте воды напиться, так есть охота, что аж переночевать негде, — рассмеялся, озвучив старую шутку. — Мансарда свободна, просто приведи в порядок. Но Колючку — на конюшню в трактире.

Она непонимающе нахмурилась и спросила:

— Зачем? У тебя мало места?

— Не люблю, когда во дворе воняет дерьмом. Не люблю насекомых, крыс и мышей. Так что нет — никаких лошадей у меня на участке.

— Ну ладно… — протянула она, бросив в мою сторону задумчивый взгляд.

Я же, наконец, начал разливать чай по сервизу. Между прочим, из отличной белой глины. Не фарфор, конечно, но всё равно красивая вещь. Поставил мёд, сахарницу, достал баранки, всё как полагается.

Бросив взгляд, как я насыпаю сахар в кружку, она удивлённо подняла бровь и поинтересовалась:

— Какой титул был у твоего отца?

Я аж закашлялся, когда от удивления поперхнулся чаем. И, отдышавшись, поинтересовался:

— Что? Титул?

— Ну да, ты же благородный, верно? Я сначала не поняла, ты мало при мне с посторонними людьми общался, хотя некая отстранённость проскальзывает. Но вот вижу, как ты живёшь, а уж вот это, — она указала пальцем на сахарницу, — и вовсе показатель.

— Да чем тебя сахар не устроил? — удивлённо спросил я. — К нам торговцы что только не привозят!

Хотя на самом деле я заказывал его специально, товар в наших широтах не шибко известный. Мне ещё и кофе везут, но когда оно будет и сколько выйдет не очень понятно.

— Ну да, так же, как и напиток, — показала она на кружку в своей руке. — Чтобы всё это покупать, нужно уже распробовать и привыкнуть. А уж если окажется, что всё это ты специально заказывал…

Она усмехнулась и гордо вскинула нос кверху, явно довольная собственной проницательностью. Я же потёр затылок и тяжело вздохнул. Хорошо, что я живу один, и гостей у меня особо не бывает. А тут, будем честными, решил выпендриться перед местной аристократкой, да и просто красивой девочкой, доказать, что и мы не лаптем щи хлебаем. Ох уж эти понты…

Впрочем, что отвечать, я уже давно продумал:

— У товарища старшего попробовал, у меня тут рядом сын графа раньше жил в соседнем доме. А сам я до недавнего времени был местным дурачком, пока не получил по голове и не поймал заражение скверной. Так что нет, попытка проследить моё благородное происхождение никуда не приведёт.

Она сдулась, но бросив взгляд на полки, просияла и воскликнула:

— А книги? Зачем тебе столько книг?

— Мне велели тренировать разум, чтобы не было отката обратно к состоянию дурачка, когда я выведу заразу из тела. А там и привык, — пожал плечами и, усмехнувшись, добавил: — Так что никакой истории о «благородном юноше, оказавшемся охотником в силу трагичной истории» ты не услышишь.

Она фыркнула и, скрывая смущение от ошибки, сделала глоток чая, а затем, прислушавшись к своим ощущениям, вынесла вердикт:

— Вкусно.

— Старался.

— Скажи, а что у тебя за дела такие, что ты готов даже отказаться от тысячи золотых? — полюбопытствовала аристократка, макая баранку в чай.

— Видишь это вот? — я ткнул пальцем в начавшие чернеть вены на тыльной стороне ладони. — Мне нужно выполнить одну работу для старика, к которому рыжий приехал. А потом алхимик поможет с избавлением от скверны и откатом.