— Я всегда рад прирезать Калабрези, — усмехнулся Энцо, а Рокко, нахмурившись, положил руки обратно на уши Ривер.

— Отлично. Следуй по тем ниточкам, которые у тебя остались, и если они окажутся безрезультатными, тогда задействуй Калабрези. Я спрошу Слоан, с кем он был близок, и сообщу тебе, кто может быть хорошим вариантом, — согласился Рокко.

Наш разговор отклонился от темы потерянного брата, и мы перешли к другим деловым сделкам, о которых нужно было позаботиться. Энцо покупал новый клуб для прикрытия азартных игр, а я работал над созданием сети отелей, через которые мы могли бы отмывать грязные деньги. В последнее время Рокко больше внимания уделял своей семье, и ни у меня, ни у Энцо не было желания отрывать его от них больше, чем это необходимо. Даже папа был полностью покорен появлением Ривер в нашей жизни, и это было действительно нечто, видеть, как старый злобный bastardo тает перед своей внучкой так, как он это делал. Ради нее он даже смирился с наследием Слоан Калабрези, а я был уверен, что этого никогда не случится.

В конце концов, после того как Ривер уснула на груди Рокко и наш разговор перешел на другие темы, кроме бизнеса, мы закончили нашу встречу, и мы с Энцо приготовились уходить.

— Могу я взять один из них с собой? — спросил я, хватая один из кексов, которые все еще оставались на столе. — У меня есть девушка, прикованная к моей кровати, которой, вероятно, понадобится сахар, если я хочу, чтобы она не отставала от меня, пока я ее трахаю. Я не думал, что буду отсутствовать так долго.

Энцо громко рассмеялся, а Рокко покачал головой, как будто я был самым смешным ублюдком из всех, кого он знал, а затем позвал служанку, чтобы она упаковала несколько кексов для меня.

У меня возникло ощущение, что они мне не поверили, но тогда они никогда не верили. Я был милым братом, симпатичным мальчиком, хорошим парнем. По крайней мере, я был таким за пределами спальни.

Но я любил своих девушек так же, как любил свой алкоголь. Полные огня и чертовски дорогие. Я был почти уверен, что девушка сказала мне, что ее зовут Черри или что-то в этом роде. Но неважно. Главное, что она сумела принять все, что я мог дать ей прошлой ночью, и была не прочь взять мои деньги за второй раунд сегодня. И если ей удастся произвести на меня впечатление, когда я вернусь, то я был уверен, что оставлю ее у себя до конца недели. Я никогда не держал никого дольше этого срока. В этот момент они обычно начинали задавать вопросы обо мне. И если бы мне нужна была девушка, с которой можно не только трахаться, но и разговаривать, я бы не стал платить за высококлассных проституток, а просто завел бы себе девушку. Так что одна неделя чистого, грязного секса — вот где я провел черту. И я был уверен, что Черри продержится до воскресенья, если судить по ее выносливости после прошлой ночи. Так что меня ждали еще пять дней развлечений с ней, пока я пытался разобраться в этом дерьме с Анджело. Если после этого я все еще буду тянуть время вхолостую, то, полагаю, настанет время, когда начнут катиться головы Калабрези. Не то чтобы у меня когда-либо были проблемы с этим.

Глава 8

Уинтер

Я совершила набег на холодильник, пока Николи спал ранним утром, тихий, как мышь. Он давал мне все, что я хотела, но у меня никогда не было еды, поэтому я стала прятать разные продукты по всему дому на случай, если он когда-нибудь откажет мне в них. Несколько батончиков гранолы под кроватью и несколько кренделей в шкафу в ванной позволяли мне чувствовать уверенность в том, что в ближайшее время я не останусь голодной.

Я грызла морковку, периодически откусывая от ломтика сыра «Монтерей Джек». Когда мой живот был удовлетворен, я закрыла холодильник и осмотрелась, проверяя, все ли кухонные ножи лежат там, где я их оставила. Один под матрасом, один под подушкой кресла и один за унитазом. Довольная, я подошла к шторе, и Тайсон поднял голову, наблюдая за мной, когда я выглянула наружу. Солнце только-только взошло на гору, и мои губы разошлись, когда в небе заиграли краски. Желтый, янтарный, золотой — самое красивое сочетание света, которое я когда-либо видела. Снег сверкал, как звездный свет, и я с благоговением наблюдала, как оживает замерзший мир.

Николи хрюкнул во сне, и я опустила занавеску, повернулась к нему и прикусила большой палец, рассматривая его лицо. Мне хотелось бы увидеть его лицо без бородой. Мне было интересно, какая у него челюсть — квадратная или круглая. Мне было интересно, будут ли его черты выглядеть так же грозно, как сейчас. Интересно, скрываются ли под этим шрамы?

Его лоб был испещрен морщинами, и я чувствовала, что его сон не был спокойным, так как его пальцы подергивались и сжимались в кулаки. Но я не стала его будить. Не мое дело тревожить его кошмары. Но я не могла не задаться вопросом, что преследует этого дикого человека.

Я начала передвигаться по комнате, проверяя его ящики и выискивая подсказки о жизни моего спасителя за пределами этого места. Что привело его на эту гору в первую очередь? Почему он хотел быть настолько одиноким? Искал ли он здесь что-то или спасался от чего-то? Или ему просто нравилось одиночество, а я вторгалась в каждый его дюйм?

Открыв ящик в шкафу возле камина, я обнаружила там стопку старых газетных статей. Я нахмурилась, доставая их и читая заголовки.

«Слоан Калабрези похищена со свадьбы в результате предполагаемого нападения банды Ромеро».

«Тело Джузеппе Калабрези выбросило на берег в Синнер-Бэй».

«Ребенок Калабрези/Ромеро родился между враждующими семьями».

Был ли Николи связан с этими людьми? Я попыталась найти в своем мозгу хоть что-то знакомое, но на месте воспоминаний осталось лишь обычное пустое эхо. Это эхо давало мне ужасное, сдавливающее нутро чувство осознания того, что когда-то я была кем-то, но вся личность была вырезана из меня, как семечки из тыквы. Теперь я была просто банкой, полной ненависти и мести, ждущей искупления.

— Какого хрена ты делаешь? — голос Николи заставил меня обернуться в тревоге, и статьи выпали у меня из рук, рассыпавшись по полу. Он стоял, его одеяло лежало у ног, грудь была обнажена, а выражение лица — яростным.

Он сделал шаг вперед, и мое сердце заколотилось в панике. Я бросилась к креслу, просунула руку под подушку и выхватила нож. Сильные руки потянули меня вертикально, и я вскрикнула от испуга, пытаясь крутануться на месте, лезвие было наклонено так, чтобы вонзиться в плоть. Он поймал мое запястье свободной рукой и сжал, рыча мне в ухо. Я задохнулась, когда его пальцы надавили на точку, и нож выпал из моей руки, моя хватка ослабла.