Громкое эхо от выстрела разнеслось во все стороны.

Незнакомец свалился с лошади и упал в грязь. Из новой дыры в его голове поднималась тоненькая струйка дыма. Еще один выстрел, и животное тоже упало.

Минхо вдохнул запах пороха, гордясь точностью прицела и одновременно сожалея, что пришлось стрелять.

Сирота встал, вытянулся по стойке смирно и приставил к плечу винтовку, как делал уже одиннадцать лет. Имени у Сироты не было.

– Ну уж нет!

Айзеку осталось преодолеть каких-то двадцать метров до забора, окружавшего кузницу, как вдруг на его пути встала старая подружка Садина – словно из-под земли выросла. Нет, она не устраивала сцен, не упирала руки в бока и не грозила укоризненно пальчиком. Просто нахмурила лоб, а остальное сказала глазами. Все прекрасно знали, что эти черные глазищи обладают колдовской силой. Айзек остановился, иначе они столкнулись бы лбами.

– Привет, – сказал он, лихорадочно подыскивая оправдания.

У него чуть не потекли слезы, и не только потому, что запахи озона и древесного дыма выедали глаза. Он неистово любил это место, где рождались всякие интересные вещи.

– Нет, милый, сегодня продинамить не выйдет, – заявила Садина голосом не менее твердым, чем железные прутья, остывающие в баках с водой в кузнице. – Через месяц-полтора похолодает, и тогда уж точно у всех будет кишка тонка поплыть на Стоун-Пойнт. Сегодня или никогда, ты там еще не был, и ты плывешь с нами.

Она улыбнулась, чтобы смягчить властный тон, но отступать не собиралась.

– Я? В Стоун-Пойнт? – спросил он.

– Стоун-Пойнт или смерть. Выбирай.

Айзек бросил почти испуганный взгляд через ее плечо на кузницу. Это и вправду ни в какие ворота не лезет. В свой законный выходной он должен наслаждаться отдыхом, как все нормальные люди. Только вот с водой у него были своеобразные отношения, и остальные ребята наверняка… Он прогнал эту мысль. Кузница превратилась в единственное спасение от трагедии, которая произошла c его близкими, и нужно найти другое.

– Мне всего лишь хотелось, чтобы ты меня упрашивала, – нашелся наконец он.

– Размечтался, – притворно хихикнула она. – Мне просто нужен человек, который боится скал еще больше, чем я. Чтобы не иметь бледного вида.

– Спасибо, что пришла за мной, – неожиданно для самого себя сказал Айзек. – Ну, ты понимаешь, о чем я… Спасибо.

Он ожидал язвительного закатывания глаз, но девушка только сказала:

– Давай, чувак. Если ты просидишь целый день в своей кузнице, нам будет не так весело. Во всяком случае, мне.

Айзек на миг потерял дар речи и наконец вспомнил о том, о чем старался не думать с той самой секунды, как проснулся от клацанья. Этот всплеск эмоций не имел ничего общего с Садиной – ради всего святого, у нее есть подруга, и у них все серьезно! Просто доброта девушки напомнила о трагедии, после которой прошло несколько месяцев, о настоящей причине, почему он так отчаянно стремился получить тяжелую работу в кузнице. Грохот, жар, шипение раскаленного металла, тяжелый физический труд до седьмого пота отвлекали от горестных мыслей.

– Ты знаешь, что мы все тебя любим, – сказала Садина. – И хотим, чтобы ты сегодня пошел с нами. Все остальное к черту. Мы пойдем и будем делать, что захотим: веселиться, плакать или смеяться. Но клянусь стариной Фрайпаном, скучно не будет.

Айзек кивнул, вновь лишившись дара речи от нахлынувшей благодарности. Садина, видимо, поняла, что словами делу не поможешь, и заключила его в объятья. А потом взяла за руку, улыбнулась и потащила прочь от кузницы, извергающей в небо черный столб дыма.

По мере приближения к северной части острова шум океана нарастал. Огромные высокие волны поднимались среди крутых утесов и с ревом разбивались о скалы, наполняя воздух белыми брызгами. После каждого удара на черных скалах появлялись и тут же пропадали, растекаясь маленькими лужицами, сотни крошечных водопадов. Эта безумная красота никогда не приедалась, и у Айзека при виде нее сжалось сердце. Мамино любимое место на всем острове, да если уж на то пошло, то и на всем белом свете.

Когда они вышли на тропинку, вьющуюся с вершины утеса в разные увлекательные места, навстречу приключениям, он так и держал Садину за руку. Их подруга Триш уже дошла до первого поворота серпантина, однако когда Садина окликнула ее по имени, развернулась и побежала обратно. Девочки обнялись, поцеловались и обратили внимание на Айзека. Он присоединился к объятьям и почувствовал на щеках девичьи поцелуи. Около минуты все молчали.

На тропинке неожиданно возник Доминик – словно из-под земли вынырнул.