— Эм… мне пора, только что вспомнила, что не доделала кое-что в проекте о чем меня просила Марина, прости, — она встала и начала одеваться.

Мне нечего было на это ответить. Я встал, подошел к шкафу, взял одежду и, одевшись, проводил ее до двери.

Уже на выходе она повернулась и сказала:

— Прости, мне правда жаль. Увидимся, — она быстро чмокнула меня в губы и убежала, словно за ней гонится сам дьявол.

— Напиши, как дойдешь, — крикнул я, и, прежде чем лифт закрылся, она коротко кивнула.

Я закрыл дверь. И ударил кулаком в стену.

Как этот день превратился в такое дерьмо?

Лера

«…переезжай ко мне…»

«… Мои чувства к тебе сильны… Я люблю тебя…»

Почему мне стало так страшно?

Две Леры боролись внутри меня.

Одна говорила: Лера, ты — идиотка. Он сказал, что любит тебя, хочет жить с тобой, жениться на тебе, а ты убежала, поджав хвост и разбив ему сердце.

А другая: Одно дело, когда мы гипотетически говорим о детях, гипотетически о браке, и размыто о своих чувствах. И совсем другое дело, когда парень, познакомившийся со мной 4 дня назад, говорит о великой любви и переезде к нему прямо сейчас. Слишком уж это идеально. Настораживает.

Но я определенно видела боль в его глазах. Это ведь нельзя сыграть. Или можно?

Я решила сесть на лавочку возле подъезда Макса и позвонить Марине, чтобы она мне помогла разобраться.

— У аппарата.

— Марин, Макс сказал, что любит меня, предложил съехаться, недвусмысленно намекнул на брак, а я убежала, придумав просто идиотскую отмазку, — выложила я ей без лишних приветствий.

— И чего ты ждешь от меня? Диагноза? Погугли что-нибудь связанное с сумасшествием.

— Я испугалась. Не знаю. Просто, мне кажется, что мы летим на скором экспрессе и вот-вот сойдем с рельсов, если не притормозим.

Она тяжело вздохнула.

— Тебе хорошо с ним?

— Да.

— Он тебе нравится?

— Да, — без сомнения ответила я.

— Тогда какого хрена ты говоришь со мной, а не с ним?

— А что, если это все красивые слова? Что, если он просто хочет воспользоваться мной? Повариха-любовница-домработница и все в одном лице. Очень удобно.

— Ты правда так думаешь о моем брате?

От неожиданности я чуть не выронила телефон и, повернувшись, увидела Кира.

— Марина, я перезвоню, — сказала я и сбросила вызов.

— Лер, я не верю своим ушам, — негодовал он и сел рядом со мной. — Ты могла подумать такое обо мне, если бы встречалась со мной и была бы права, но Макс. Черт, это самый добрый и бескорыстный человек, которого я когда-либо знал.

— Может, ты так говоришь, потому что ты его брат? Как он может с такой легкостью говорить, что любит и предлагать переехать к нему, всего через 4 дня после знакомства?! Парни не такие влюбчивые как девушки, — нашлась я с ответом.

— Ну, вот такой он неисправимый романтик. Увидел — полюбил. Уверяю, ему ни раз эта особенность аукнулась. Ты сама убедилась, какой стервой была его жена, но он все равно любил ее, несмотря ни на что. Она раз за разом топталась по его сердцу, а он продолжал его поднимать и вручать ей. Ты сейчас делаешь то же самое, только из-за того, что он открыл тебе душу. Он когда-нибудь врал тебе? Увиливал? Ты часто ему готовила за эту неделю? Или, может, вы не вылезаете из постели, что тебе кажется, что тебя используют? — не унимался он.

— Нет, — просто ответила я.

— Тогда почему ты разбиваешь ему сердце?

Я посмотрела в знакомое лицо, родное и в то же время чужое. Глаза — в них нет любви. А у другого парня с таким же лицом есть любовь, он источает ее каждой клеточкой своего тела.

Так чего же мне еще надо? Чего я боюсь? Почему загоняю себя во временные рамки?

— Я не знаю. Но постараюсь все исправить, — пообещала я.

— Ох уж эти амурные дела, — Кир встал и помог встать мне. — Пойдем, помогу тебе зайти, а то голову застудишь, волосы-то совсем мокрые, — а затем он серьезно посмотрел на меня и добавил: — Не обижай его, он искренен в своих чувствах, — и уже шутливо: — К тому же, я вроде как, прикипел к тебе, петарда.

Когда мы поднялись, и Кир открыл мне квартиру Макса, внутри было тихо и темно. Я разделась, разулась и прошла в гостиную.

— Кир, я не настроен сейчас на разговоры, игры или шутки, оставь меня, — у него был такой надломленный голос, что я сразу же возненавидела себя за то, что ушла.

Мои глаза немного привыкли к темноте, и я увидела его сидящим на диване, с головой, запрокинутой назад. Я тихо подошла к нему со спины.

— Кир, пожалуйста, свали.

Я наклонилась и обняла его сзади за шею: