«Ты так долго не протянешь», - думал он, в надежде просто измотать противницу, чтобы сама руки опустила.

Но удары-то всё-таки имитировал, бой же. Валентина внезапно пошла на него, метя кулаком явно в живот. Тормаев опять уклонился, но девушка догнала его ногой.

Вокруг раздался смех.

«Ну, всё!
–  Сергей, получив этот удар, как пинок-насмешку, почувствовал раздражение.
–  Пора заканчивать. Цирк какой-то…»

Он пошёл в атаку, намереваясь закончить этот бой, захватить противницу и применить лёгкий болевой, чтобы сдалась, но за миг до того, как план Тормаева смог бы состояться, Валентина раскусила его, и резко ушла вниз. Но не без удара. Кулак девушки пришёлся в пах.

Сергей громко охнул от сильнейшей боли, припадая на корточки. На секунду в его сознании вспыхнул гнев за такой подлый удар. И рефлекторно, в короткое мгновение без контроля, он послал в лицо Валентины ладонь. Послал как надо, не жалея. И… успел осознать все последствия прежде, чем девушка отлетела от него на несколько метров и упала на пол, закрывая лицо руками.

– Стоп!
–  прогремел голос Рорина.
–  Тор! Стоять!

Он даже не заметил, что назвал курсанта по кличке при гостях.

Медики подбежали к Валентине. К ней ринулась капитан Качар. Столпотворение закрыло девушку от глаз Тормаева.

– Ты чего?! Обалдел?!
–  налетел на Сергея Рорин.

Тот стоял, как статуя, не двигаясь и не дыша, не мог вымолвить ни слова.

– Не дай Бог!
–  прошипел майор и помчался в толпу.

– Валентина!
–  слышался голос капитана Качар.
–  Так, молодец, открывай глаза.

– Пульс в норме, - констатировали медики. - Но в зеркало пока не смотреть!

Сергей так и стоял. Мышцы окаменели, и по телу шла ледяная волна. Гневные крики Рорина ни на миллиметр не проникли в его сознание:

– Тормаев! Арест сутки!

Офицеры забрали курсанта в дисциплинарную часть прямо с занятий. Но Сергей почти не замечал происходящего. Даже когда за спиной захлопнулась решётчатая дверь камеры, он думал только об одном:

– Я мог её убить…

Потеряв ощущение времени надолго, Сергей внезапно пришёл в себя. Тускло горела единственная лампа, освещая серые стены комнаты, железный стол, стакан с водой и тарелку с порцией ужина. Тормаеву даже стало смешно. Давненько он не бывал в дисциплинарной части. Только по детству, лет до шестнадцати попадал. Да так, за всякие шалости, и ответные реплики офицерам не по делу.

Сергей сел на железный стул, взял хлеб и начал мять. Последним шедевром была ёлка, но теперь руки, помимо его воли, лепили фигурку человека. Она получилась маленькая, хлеб терял объем при превращении в плотную массу, но на юбочку хватило. Курсант поставил «Валю» на стол, осмотрел её… и облил водой, наблюдая, как фигурка расползается в рыхлую массу. Это было крайне глупо, но Тормаев всё равно испытал удовлетворение. Отомстил вот. Хоть так.

Только тревожные мысли всё равно не отпускали. Он сумел за один день покалечить девушку и подставить майора. Проявил эмоции, повёл себя недостойно. За это Сергей искал слова извинений. Рорин был отцом и братом их курсантского семейства, и выполнял обе эти роли, не уставая. С первого дня, когда принял тридцать сопливых мальчишек и до этих самых пор, когда все они вымахали в троглодитов. Он выдержит все взыскания начальства, и не такое бывало, но она? Что сказать ей?

Осторожный звук внезапно потревожил тишину. Тормаев удивлено поднялся. Возле решетчатой двери камеры стояла курсантка Ристич. Вместо спортивного костюма на ней снова была форма с юбкой. Лицо покрывал прозрачный слой маскирующего геля, но он всё равно не мог скрыть тёмно-синие пятна гематомы. Губы припухли.

– Я пришла извиниться, - тихо сказала девушка.

– Что?
–  поразился Сергей.
–  Ты как прошла? Часовой уснул?

– Меня пропустили, - улыбнулась Валентина, - ваш майор разрешил. Удар в пах - нечестный способ ведения боя. Прости меня.

– Удар не запрещён, - покачал головой Тормаев.

– И всё же это низко.

Свет коридорных ламп красиво оттенял черты лица девушки.

– Болит?
–  спросила она.

Сергей невольно усмехнулся.

– Очень, - кивнул он. - А как?.. Как ты?

Хотя чего спрашивать? Всё видно в прямом смысле на лице.

– Завтра буду в порядке, - улыбнулась Валентина, при этом сказала «ой» и прижала пальцы к губам.
–  Меня обкололи лекарствами, так что к утру останется только синяк.

– Болит?
–  повторил её вопрос Сергей.

– Да, - снова улыбнулась девушка, - очень.

– Извини.

–  Сергей…

Тот вздрогнул. Собственное имя в устах Вали прозвучало не похоже, слишком нежно.

– …мы друг на друга не в обиде?
–  спросила она.

– Нет, конечно, - уверено ответил Тормаев.

– Тогда, спокойной ночи, - улыбнулась девушка.

– Спокойной ночи, - подтвердил Сергей.

Они обменялись ещё одной улыбкой, и курсантка Ристич ушла, оставив Тормаева в странном состоянии. Казалось, в серой камере стало светлее. И температура крови в теле поднялась на пару градусов.