На технический уровень наиболее развитых у нас систем оружия большое влияние оказало сталинское понимание качества. Будь на его месте подготовленный специалист, мы бы, вероятно, имели к 1941 году несколько десятков лучших в мире образцов различных видов оружия. Но Сталин истолковывал понятие "качество" примитивно. Он радовался, что в диске советского автомата помещается на два патрона больше, чем у финского (71 и 69 соответственно), тогда как при таких размерах диска и таком количестве патронов в нем автомат становился в бою тяжел и неудобен, а главное - диск заедало при стрельбе, и опытные бойцы заполняли его патронами лишь на четверть. Таким образом, Сталин радовался попусту. Здесь проявилась характерная для него тенденция: он был склонен оценивать сложные технические системы по какому-то одному параметру и добивался от конструкторов создания устройств-рекордсменов. Это в корне неверный подход. Хорошее оружие обладает оптимальным сочетанием качеств не обязательно рекордных, но хорошо соответствующих условиям боя и технологии производства. Сталин выжимал из конструкторов оружие, более подходившее для состязаний, выставок или парадов, чем для войны. Официальный взгляд на качество выражал журнал "Большевик":

"О качестве наших летчиков и самолетов свидетельствуют завоеванные ими мировые рекорды". При этом с нескрываемым удовольствием подчеркивалось, что рекорды "достигнуты не на специально сконструированных спортивных самолетах" {17}, а на серийных боевых машинах. Но акцент на одном - рекордном - свойстве системы неминуемо губит другие необходимые для боя качества. Можно сказать, что где-нибудь в Древнем Риме Сталин организовал бы выпуск самых длинных в мире копий, которые бойцам трудно было бы поднять, или самых тугих в мире луков, которые нельзя было бы натянуть. Во всяком случае, Красную Армию он стремился вооружить как раз на такой манер.

Описание положения, сложившегося в нашей авиации, можно найти в мемуарах конструктора А. С. Яковлева. Сначала об истребителях: "Некоторые увлекались тогда хорошей маневренностью наших истребителей, считая это основным качеством. При этом упускали из виду основную задачу истребительного самолета. А она заключается прежде всего в том, чтобы догнать противника и затем его уничтожить. Для этого нужны не только маневренность, но в первую очередь скорость и мощное оружие... В воздушных боях наши истребители, несмотря на хорошую маневренность, оказались хуже немецких, уступая им в скорости и особенно в калибре оружия и дальности стрельбы" {18}. Итак, что касается истребителей, объектом поклонения была маневренность. С бомбардировщиками картина иная: "На тяжелых самолетах военный летчик А. Б. Юмашев и другие установили множество мировых рекордов грузоподъемности. Эти рекорды характеризовали наши тяжелые самолеты как самые грузоподъемные и произвели большое впечатление в авиационном мире. Однако задача бомбардировщика заключается не только в поднятии бомбового груза, но и в доставке его к цели в этом смысл. Но для этого наши бомбардировщики были слишком тихоходны и дальность полета их была недостаточна... Нашумевшие рекордные самолеты и самолеты-гиганты никак не могли заменить того, что требовалось в условиях надвигавшейся войны" {19}. Кроме того, и в авиации из-за некомпетентности Сталина и чрезмерной централизации принятия решений обнаруживаем, как и в других областях подготовки к войне, зияющие пустоты. Яковлев отмечает: "Удивительное пренебрежение к самолетам поля боя, самолетам взаимодействия с войсками... сформулировал нарком обороны... в выступлении на XVIII съезде ВКП(б) в марте 1939 года. Нарком как о достижении доложил съезду, что выпуск легких бомбардировщиков, штурмовиков, разведчиков сокращен в два раза" {20}.

О том, как оценивали независимые специалисты сталинскую рекордоманию в технике, можно судить по разговору Сталина с французским летчиком в 1944 году. "Он спросил Пуйяда, доволен ли тот своими "яками"... Из них состояла эскадрилья "Нормандия - Неман". Пуйяд стал расхваливать "яки"... Сталин обратился к Пуйяду с вопросом:

– Вы уверены, что пушка на вашем самолете является достаточно мощной?

– Вполне,- ответил Пуйяд,- это 20-миллиметровые орудия.

– Да, но я мог бы предложить вам самолеты, оснащенные 40-миллиметровыми орудиями.

И вот по этому поводу между французским полковником Пуйядом и Сталиным началась дискуссия. По мнению Пуйяда, единственной разницей между двадцати-и сорокамиллиметровыми орудиями было то, что с помощью первых можно просто подбить самолет противника, а с помощью вторых разнести его вдребезги, но с военной точки зрения это ничего не меняло.

В запальчивости Пуйяд, не сдержавшись, негромко бросил:

– Да он просто невежда!

Этого, разумеется, никто Сталину не перевел..." {21}.

Странный подход к технике действовал не только в авиации. В танковых войсках положено было поклоняться другому идолу - скорости. Свидетельствует артиллерийский конструктор В. Г. Грабин: "Сотрудники аппарата АБТУ (Автобронетанковое управление.- П. X.) восхищались танком БТ-7, особенно его высокими ходовыми качествами. По шоссейной дороге, с восторгом говорили они, на танке БТ-7 можно обгонять даже легковые машины. Мои попытки объяснить, что танк должен обладать еще и огневой мощью, отбрасывались собеседниками как нечто второстепенное, не заслуживающее внимания... Того же взгляда придерживался... и начальник АБТУ комкор Павлов... он сказал, что калибр и мощность пушки влияют на габариты и вес танка, а следовательно, на уменьшение его скорости... Начальник АБТУ не допускал и мысли, что на поле боя кто-то почему-то сможет помешать ему влететь со своими конями-танками на позиции врага и там все проутюжить гусеницами... а на мое утверждение, что наши танки со слабым пушечным вооружением бесперспективны, он и вовсе не отреагировал" {22}. Конструкторское бюро Грабина еще в начале 1939 года создало мощную 76-миллиметровую танковую пушку, "вписавшуюся" в танк БТ-7. Позднее эта пушка стояла на знаменитых Т-34. Но перевооружением БТ-7 так никто и не занялся.

С тяжелыми танками вышла другая крайность: сначала, максимально увеличивая огневую мощь, их делали многобашенными; журналисты вдохновенно писали о "сухопутных крейсерах". У внушительных на вид гигантов была очень слабая броня, так как весь допустимый вес "съедали" орудия. Затем, когда Сталин все-таки отказался от этих машин, он так нарастил огневую мощь хорошего тяжелого танка КВ, поставил на него такую крупную пушку, что вес и габариты танка выросли сверх допустимого предела, и Отечественная война его отсеяла.

Но самая трагическая и зловещая черта ситуации заключалась в том, что Сталин ничуть не сознавал глубокую порочность своей технической политики. Ведь главные ее изъяны таились как раз в тех аспектах проблем и на тех направлениях работы, на которые он не хотел, не умел или не имел времени обратить внимание.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

{1}Новиков В. Н. Накануне и в дни испытаний. М., 1988. С. 45.

{2}Знание-сила. 1988. No 1. С. 138.

{3}Там же. С. 144.