Встретились мы через восемь лет. Только без Кости. Я как раз привела группу студентов в «наш» морг на практическое занятие. Муха с Генкой будто подгадали специально – ввалились в приемную. Все такие же, беспечные и нахальные. Я переволновалась – то смеялась, то плакала. И все расспрашивала – как и что они, как жизнь сложилась.

Леха Мухин стал популярным бардом, разъезжает с бесконечными концертами по городам и весям. Взял сценический псевдоним Граф, поскольку, покопавшись в родословной, нарыл у себя дворянские корни. Был трижды женат.

Генка-минер поймал успех – первый же его роман «В морге» разлетелся полумиллионным тиражом. Часть гонорара они с Мухой прокутили в барах, остальное вложили в «верное дело», но быстро прогорели. Генка продолжил писать. У него вышел «Ночной губернатор», затем «Ночной губернатор. Воскрешение». Уже не такими сумасшедшими тиражами, как в девяностые годы, но все же.

За разговором вспомнили про жестяную чайную банку. Удивительно – она так и стояла, в глубине шкафчика белого буфета, с нашими мечтами внутри. Мы разворачивали скомканные листочки, читали, подтрунивали друг над другом. У Мухи большими буквами нацарапано – стать нефтяным магнатом. У Генки – жить на Тибете среди монахов. Когда развернули мою «мечту», Муха спросил – ты, правда, хотела замуж за Костю?

А на Костиной бумажке было написано: «Увидеть утреннюю зарю за Полярным кругом. Думаю, она такая, как Юлька. Необыкновенная».

– У Кости исполнилось, – сказал Генка.

И добавил:

– Вот кого судьба поцеловала. Поцеловала так поцеловала…

В этот момент в морге возник какой-то переполох. В приоткрытую дверь санитарной комнаты просунулась испуганная голова студента:

– Юлия Михална! Говорят, труп пропал…

Четверг – вполне приятный день, говорящий о скором окончании рабочей недели, но именно он не задался с утра.

Во-первых, разругался с женой из-за того, что пришел поздно, а утром убежал ни свет ни заря. Ну как объяснить ей, что фирма наша хоть и большая по оборотам, но еще плохо структурирована. Формально мы совместное предприятие с финнами. СП – нынче такая модная аббревиатура. А по факту мы просто компания друзей, которые между собой считаются «дольщиками». Такая лихая компашка флибустьеров в штормовом море свободного предпринимательства, и я захотел участвовать в этих приключениях. А за спиной осталась целая жизнь хирурга Военно-медицинской академии.

В принципе, мы создали, сами того не понимая, прообраз акционерного общества, но юридически доли не были закреплены за участниками. Мое офицерское нутро противилось этой неразберихе, и правило Суворова, что каждый солдат должен знать свой маневр, у нас не работало. Так вот, отсутствие понимания у каждого из участников, что ему делать, заменялось постоянными совещаниями. Шефу легче вывалить проблему на всех, чем отвечать за собственные решения. И эти совещания длились бесконечно, а мне помогало только то, что моя работа требовала постоянных встреч, следовательно, я не мог сидеть в офисе безвылазно. Но, вернувшись вечером в офис, я вынужден был проживать мой день повторно, рассказывая остальным дольщикам о том, что сделано. Ох, как я был горд, что я дольщик, тем не менее в моей голове постоянно крутилась модная фраза: «доля бывает и горькой». Совещания затягивались до глубокого вечера, и мои поздние возвращения домой, естественно, не вызывали положительных эмоций у жены. Хорошо хоть шеф был подшитый алкоголик, поэтому никаких выпивок не предполагалось, и это единственное, что устраивало мою супругу. Домой я всегда приходил трезвый.

Во-вторых, выезд на Невский с моей улицы Рубинштейна был перекрыт милицейскими машинами. Пришлось объезжать. Эти лишние маневры забрали минуты четко выверенного маршрута. На мои объяснения, почему я опоздал, шеф ответил:

– Да в курсе мы, только что по радио объявили, что Маневича застрелили у тебя там на улице. Большая шишка, председатель Фонда имущества города. Шуму будет много. Ну да ладно, к делам насущным. Деньги от питерского завода за водку по-прежнему не пришли. И если другим мы предоставляем спирт по предоплате, то здесь сумма товарного кредита, который мы выдали заводу по твоему настоянию, превысила все разумные размеры.

– Шеф, ты же понимаешь, почему я настаивал на этом. Конечно, ничто так не укрепляет доверие, как предоплата, но этот завод нам нужен. Водка, разлитая на этом заводе, хороша и по качеству, и по логистике. Опять-таки не надо забывать, что их марка раскручена, сбыт их продукции идет значительно лучше. Хотя в условиях водочного дефицита весь товар улетает. И все же.

– Короче, наступает время возврата кредитов, которые, кстати, оформляешь ты, и в банках ты лицо нашей фирмы. Вот тебе его и сохранять. Иди напрямую к Голубоглазому и решай вопрос с ним лично. Не хочу я обращаться к нашей крыше – они все равно договорятся с крышей Голубоглазого, и в результате половины денег мы не досчитаемся.

Все знают лозунг Голубоглазого: деньги отдают только трусы.

– Я настаивал на работе с Голубоглазым без предоплаты, чтобы убрать конкурентов, которые без предоплаты с ним не работают.

– Ну вот иди и докажи свою правоту, чтобы он с нами рассчитался.

Я чувствовал, что мои коллеги с внутренним удовлетворением наблюдали, как шеф отчитывает меня, потому что им от него доставалось постоянно, и видеть, как его недовольство выливается на другого, было приятно. Они не могли позволить себе иметь собственное мнение или возразить, поэтому моя самостоятельность в решениях вызывала у них определенное раздражение. У нас не было строгой иерархии, но фактически все понимали, что я являюсь правой рукой шефа, хотя в отличие от них, которые были знакомы друг с другом более десяти лет, я вошел в их круг совсем недавно. Но был полезен, так как предыдущие годы работы в Военно-медицинской академии позволили мне обзавестись большим количеством выздоровевших пациентов, сидящих в нужных креслах в нужных кабинетах.