Тогда, система Галаспар страдала под жестоким режимом Ордена. Миллиарды людей без конца трудились ради обогащения своих хозяев, влача короткую жизнь в нищете, убожестве и страхе. Но грехи Галаспара не остались незамеченными Империумом, и сама Смерть приговорила Орден к уничтожению.
Мортарион, недавно возвышенный до главы Гвардии Смерти, спустился в мир и вместе с ним пришла резня неслыханных ранее масштабов. Жестокость кампании Мортариона потрясла Империум. Стремясь понять содеянные ужасы, два благородных примарха прибыли в Галаспар, чтобы призвать своего брата к ответу за его действия. Но Бледный Король не терпит возражений против своих методов, ибо когда опускается коса, она пожинает ужасную жатву.
Дэвид Аннандейл
МОРТАРИОН. БЛЕДНЫЙ КОРОЛЬ
Это легендарное время.
Могучие герои сражаются за право властвовать над Галактикой. Огромные армии Императора Человечества завоевывают звезды в ходе Великого крестового похода. Его лучшим воинам предстоит сокрушить и стереть со страниц истории мириады чуждых рас. Человечество манит рассвет новой эры господства в космосе. Блестящие цитадели из мрамора и золота восхваляют многочисленные победы Императора, возвращающего под свой контроль систему за системой. На миллионах миров возводятся памятники во славу великих свершений Его самых могучих чемпионов. Первые и наиболее выдающиеся среди них — примархи, сверхчеловеческие создания, что ведут за собой на войну легионы Космического Десанта. Они величественны и непреклонны, они — вершина генетических экспериментов Императора, а сами космодесантники — сильнейшие воины, каких только видела Галактика, способные в одиночку одолеть в бою сотню и даже больше обычных людей. Много сказаний сложено об этих легендарных созданиях. От залов Императорского Дворца на Терре до дальних рубежей Сегментума Ультима — повсюду их деяния определяют само будущее Галактики. Но могут ли такие души всегда оставаться непорочными и не ведающими сомнений? Или соблазны великого могущества окажутся слишком сильны даже для самых преданных сыновей Императора?
Семена ереси уже посеяны, и до начала величайшей войны в истории человечества остаются считанные годы…
Пролог
Абсиртус пылал. На какое-то мгновение пламя скрылось под покровом густого мрака планетарной атмосферы. С орбиты поверхность мира было не видать, а начальная фаза испепеления началась в куда более глубоком месте. Стоявший на командной палубе штурмового барка «Четвёртый всадник» Мортарион созерцал планету, которую осудил. Он знал, что происходило там, внизу, ведь всё это разворачивалось в полном соответствии с его приказом. В скором времени он сможет узреть плоды своего осуждения.
Абсиртус пылал изнутри. «Четвёртый всадник» выпустил двухступенчатые циклонные торпеды. После столкновения ракет с поверхностью заработали колоссальные мелта-резаки, прорезавшие путь к самому сердцу планеты. Торпеды продолжали спускаться сквозь планетарную кору и мантию, при этом жар от их продвижения превышал температуру окружающей среды.
Мортарион знал, когда торпеды достигнут ядра. Он знал, не отсчитывая мгновений и не сверяясь с хронометром. Знал потому, что именно он и был смертью Абсиртуса, в то время как ракеты — всего лишь продолжением его воли, его руки. Он владел ими столь же безраздельно, как и своей косой.
— Сейчас, — прошептал примарх, возвещая о детонации циклонных плазменных зарядов в ядре планеты.
Расположившаяся по соседству Кинис кивнула, в почтительном молчании наблюдая за этой манифестацией правосудия. Крепостная была скорее любимой ученицей, нежели служанкой. Она усвоила все уроки Мортариона и обучила его заповедям тысячи смертных, трудившихся во благо легиона. Рождённая не на Терре и не на Барбарусе, она символизировала единство всех аспектов Гвардии Смерти, и её уровень понимания оных был весьма глубоким.
Смерть выплеснулась из ядра Абсиртуса. Она поднялась, когда ядро дестабилизировалось, и силы разрушения ударили вовне. Планетарная кора была наиболее тонкой и хрупкой из покровов планеты, и она рассыпалась под яростным воплем нутра Абсиртуса. Короткое время, отведённое жизни на поверхности для того, чтобы осознать приближение конца и убедиться в его справедливости, истекло.
— А теперь… — продолжил Мортарион, поднимая руку.
В ответ на его жест атмосфера вспыхнула ярко-оранжевым, пронизанным проблесками ослепительного света.
А затем ощущавшийся на далёком расстоянии вопль исчез в пустоте. Сквозь главный армированный смотровой экран Мортарион наблюдал за крошечным солнцем, сияющим в миг своего рождения и практически одновременной гибели. И когда это сияние померкло, а белое сменилось ярко-красным, стали видны осколки планеты, разлетевшиеся, словно кометы в подобных слезам огненных полосах, которые тянулись вслед за постепенно исчезавшей во мраке кувыркающейся твердью.
— Сделано, — закончил Мортарион. Абсиртус исчез, как и все его прегрешения. Мир, посвятивший себя колдовству, спасти было невозможно. — Скажи мне, — обратился он к Кинис, — что ты видишь там, снаружи?
— Вижу отлично выполненную работу, милорд, — ответила Кинис. Правая сторона её лица представляла собой металлическую реконструкцию, в связи с чем её голос отзывался эхом. Правая нога тоже была бионической, без искусственной плоти, способной улучшить внешний облик или же скрыть ненатуральную природу конечности. Вместо руки с той же стороны тела торчал механодендрит, и она научилась весьма выразительно скручивать его или же растягивать на всю длину.
— Извлекла ли ты урок из произошедшего? — поинтересовался Мортарион.
— Очередное подтверждение, милорд, — отозвалась Кинис, — того факта, что вы выполняете то, что должно — как и всегда.
— Как и всегда, — повторил Мортарион себе под нос. Абсиртус стал испытанием, притом необходимым. Здесь он попытался пойти иным путём. Сдерживал свои силы во время первой планетарной высадки. Предоставил местному населению больше шансов, чем дал бы в прошлом. Поначалу казалось, что Абсиртус с готовностью пойдёт на уступки и что его эксперимент увенчается успехом. Но капитуляция оказалась ложной, всего лишь предлогом для того, чтобы сберечь убеждения, от которых её народ никогда не откажется.