Это, собственно, и поставило точку в попытках поиска более или менее бескровного решения, впоследствии все коридоры закидывались гранатами, их хоть и было немного, но терять людей никто не хотел. А уже когда я вновь принялся за дело, оборонявшимся поплохело, и они логично решили, что умирать вот именно сейчас им не с руки, тем более им обещали, что отпустят тех, за кем зверств не водилось.

В общей сложности в замке имелось не больше пары сотен бойцов, и почти полторы сотни рабов, среди которых тоже были жертвы, а если бы не Ки, то, скорее всего, их бы всех перестреляли в их клетках. Беркут, кстати, предположил, что не все рабы – это рабы, поскольку у ублюдков имелось время переодеться и влиться в ряды ими же угнетенных и сейчас он планировал заняться именно выявлением таких оборотней.

До берега нас отвез один из северных, попутно забрав тех, кто уже ожидал переправы на остров, а нам выделили машину, да еще и с персональным шофёром, который знал кратчайшую дорогу до завода. Ки уже одела разгрузку, которую была вынуждена сбросить на берегу, и со своим обычным непоколебимым выражением наблюдала за местностью, изредка принюхиваясь к чему-то, что только одна она могла почуять.

Добрались мы быстро, не встретив по пути ни одной твари. Водитель пояснил, что этот маршрут постоянно чистится от неразвитых зараженных, а крупные сюда почти никогда не заходят, а сейчас, если явятся, есть чем их поприветствовать, намекнув на автомат, что лежал на пассажирском сиденье пикапа. На заводе нас встретил Вайт, что в принципе было ожидаемо, так как он почти не покидал территорию, и после короткого приветствия нас проводили к рейдеру. Миновали вход с массивной гермодверью, затем несколько коридоров и лестниц, по одной даже пришлось спускаться вертикально. Оказалось, что дальше, где был обычный спуск, проход был завален и расчищать его не стали, пользуясь железным люком, который, по-видимому, когда-то являлся запасным маршрутом.

Рейдер лежал в местном госпитале, по крайней мере, Вайт именно так назвал комнату, где в два ряда стояло восемь кроватей, занятыми из которых оказались лишь две. На одной, что была возле входа, лежал невзрачный мужик с загипсованной ногой, он неудачно упал в люк, аналогичный тому, через который спускались мы, и уже третий день тут отдыхает, а вот на второй был искомый мною рейдер.

– Привет, – поздоровался я с лежавшим огрызком человека, когда тот, ощутив наше присутствие, открыл глаза. Я заранее попросил Ки не показываться сразу, и она, сидя вне зоны его зрения, принюхивалась к его запаху.

– Вот же падла, – выругался он, шевельнув культей ноги, резко сморщившись.

– Русский, что ли? – спросил я, перейдя на родной язык с английского.

– Хохол, – сквозь стиснутые зубы прошипел он.

– Могу спек вколоть, сразу полегчает, – предложил я.

– Не, не надо, – тут же отказался он, – это ты, что ли, спек местным подогнал?

– Я.

– Ну, тогда понятно, – сказал он, при этом пристально оглядев меня.

– А что не так?

– Да нет, просто я, когда очнулся, увидел, что спек колют, удивился, у меня-то с собой его не было, у Финта был, но тот я еще в подвале весь потратил, а этот явно высшей пробы, у нас такой хрен достанешь.

– Грязный использовал, потому что Финт наркоман?

– Не, просто не каждый по десять горошин за куб готов отдавать, – пояснил он, а я впал в ступор, мне и раньше говорили, что он совсем не местный, но сейчас я в этом уверен, как никогда. Мало того, что он знает, что такое спек, так еще и горох горохом зовёт.

– У меня еще есть.

– Да тут у них тоже еще почти шприц остался, ты им вроде как два дал, чика, что у них тут за медика, пояснила, но мне все равно не нужно. Боль я могу и потерпеть, тем более что они мне обезболивающее колют, а переводить ради этого спек почти кощунство. Руки и ноги быстрее все равно не отрастут, – он при этом подергал культей руки.– Если дадут отлежаться в долг, то месяца через два, максимум через два с половиной поднимусь и отработаю.

– А что так долго? – удивился я.

– Было бы быстрее, если бы они мой рюкзак прихватили, там горох был, а так только на одной споровке долго будет все отрастать, даже если жратвы вдоволь будет.

– Не вопрос, – сказал я, начав доставать из переднего рюкзака пакет с горохом, – я им сейчас отсыплю, как и чего делать, уже рассказывал.

– Ты точно не местный, – уставившись на меня, задумчиво начал он, – я в толк не возьму, ты альтруист или тебе что-то от меня нужно?

– Угадал, ты далеко не первый, кто мне пеняет тем, что я страдаю альтруизмом, но это не такая уж и большая ценность, если сравнить с жизнью.

– Не такая, – подтвердил он, разглядывая пакет, из которого я достал десяток горошин, – может, ты еще и жемчуга отсыпешь? – сказал он и сморщился от очередного приступа боли.

– Одной могу угостить, у меня у самого десятка полтора осталось, а это на двоих, мне и моей напарнице, я давно больших тварей не потрошил.

– Ты странный, – как-то натужно пробормотал он почти себе под нос, – ты просто так можешь отдать жемчуг?

– Могу, – я достал пакет и извлек из него красный шарик, протянув ему к здоровой руке.

– Что я тебе буду за это должен?

– Ничего, – ответил я, опуская в его ладонь жемчужину, и он тут же её проглотил.

– Слушай, кто ты такой? – спросил он через пару минут.

– Прохожий.

– Это как?

– Шёл мимо, наткнулся на людей, пока нахожусь тут, помогаю, – ответил я, пребывая в замешательстве от столь странного вопроса.

– Откуда ты сюда пришёл?

– С востока.

– Там все такие, как ты, щедрые? – спросил он, ухмыльнувшись при этом.

– Нет, не все, но я не вижу в этом проблемы.