— Для этого нужно лететь за мной, — он сделал пасс рукой, и тут же образовался светящийся круг. — Сюда давай.

Я недолго испытывал сомнения. Ладно, какая теперь разница? Все равно я охренеть какой мертвый, и хуже уже не будет.

Едва я сунул голову в светящуюся круговерть, как в лицо ударил теплый ветер, а в глаза яркий солнечный свет.

— Смелее, бро! — подбодрил незнакомец, толкнув в спину.

— Не называй меня так! — вспыхнул я, и тут же провалился по другую сторону магического круга, туда, где мир радовал теплом и светом.

— Шучу, успокойся. Никакой ты не бро. Просто слышал с чего у вас началось, — он всплыл по правую руку от меня и добавил. — Жарковато тут. Как всегда, я не по сезону.

— Это вообще что за место? — зависнув метрах в четырех-пяти от черепичной крыши я оглядывал улицу: широкая, мощеная, кое-где торчат пальмы, шелестящие на ветру. Внизу по мостовой цокают копытами лошади, тянущие повозки. Ходят какие-то люди в одежде на мой взгляд века 19-го. Хотя я далеко не спец по модным прикидам.

— Анталийская волость, — пояснил субъект в темном плаще — одет он был действительно не для южных курортов. — Если точнее Анталийская волость Византийской губернии. Сечешь?

— Чего? — я несколько опешил, ведь сказал он полную чушь.

— Ничего, — отозвался он, направляясь вдоль улицы. — Давай за мной, не отставай. А исторический экскурс потом, если потребуется. И это… давай познакомимся для приличия что ли. Я — магистр Весериус. По совместительству хранитель династии одного, в прошлом уважаемого дворянского рода. Можешь просто величать меня Хранителем. Мне так нравится — солидно звучит.

Он замолк, огибая верхушку пальмы, затем обернулся ко мне. Надо понимать, настала моя очередь вскрываться в этом загробном покере.

— Алексей Степашин. Отчество, полагаю, значения не имеет, — ответил я, пролетая прямо через крону пальмы. Странно, но при этом почувствовал ногами листья. Они будто зашелестели от моего прикосновения. Может я начал уплотняться? Или, как там этот Хранитель сказал, влиять на физический план с тонкого.

— Никакой ты не Алексей и уже не Степашин, — рассмеялся тот и остановился. — Ты сейчас никто. Понимаешь? Тушку тебе надо новую. И она ждет тебя всего в полуверсте отсюда. Лежит себе на первом этаже роскошного особняка с видом на море. Собственно, поэтому я за тобой. Очень скоро ты станешь сыном графа Разумовского Петра Михайловича. И имя твое Александр, — он на миг замолчал, разглядывая гримасу недоумения на моем лице и добавил с улыбкой: — Так-то, Сашенька… Чего притих? Согласен сейчас прямиком в тело графа Александра Петровича?

— А что у него там? Особняк с видом на море, поместья есть и с бабками, наверное, порядок? — начал рассуждать я, понимая, что в душе как бы не против стать графом, хоть Разумовским, хоть Балбесовским.

— Не будь меркантильным. Дворянство, прежде всего в родовом духе, а не в поместьях да сундуках с монетами. Летим, надо поторопиться. Чувствую, скоро настоящий Александр Петрович дух испустит, и надо тебе в него вселиться пока тепленький, — Весериус поднялся над крышами домов, срезая угол. — А то, понимаешь ли, преставится он, народ об этом прознает, а потом — шлеп! — и воскреснет после твоего внедрения. Нехорошо выйдет — простой люд к таким поворотам с настороженностью относится. Знаешь как…

Магистр завис, поглядывая на колокольню церкви Перуна, за которой ярко синело море.

— Что знаешь? — я не знал, но поскольку речь шла о небанальных вещах, знать хотел.

— Да ничего. Был у меня случай, когда мы время перепутали, и такой ухарь, как ты вселился в тело князя, а тот, оказывается часов двадцать назад почил, и душеньку его даже с почестями на небо спровадили. Как воскрес на столе под свечами при всех, шуму много лишнего вышло. Поэтому наша задача прибыть вовремя. Как только граф Сашка к Перуну на небеса, так ты разу в его тельце.

— Охренеть! — я завис. Завис над какой-то площадью, похожей на рынок. Теперь я не был уверен, что хочу стать графом таким способом.

— Ты чего? — пролетев немного вперед, магистр вернулся ко мне.

— Ничего. А что с тем было, который в князя вселился почти через сутки? — спросил я, и такой вопрос выдавило из меня отнюдь не чистое любопытство.

— Неудачно немного вышло. Дело даже не во множестве свидетелей, а в том… — магистр Весериус задумался: сказать? нет? И сказал: — Проблема в том, что у покойника трупное окоченение наступило, и тот… Как в народе говорят: не мог ни встать, ни перднуть. Даже в туалет, когда ему резко приспичило, слугам пришлось на руках нести. Срать хочет, аж глаза лопаются, а пошевелиться окоченение не позволяет. Еле выговорил непослушным языком: «В сортир меня! Скорее, сволочи!». Потом по всей волости гуляла страшная байка, будто покойник ожил от того, что срать захотел. Но это пол беды горемычного князя.

— Еще что? — история мне не понравилась.

— Вторая половина в том, что мозг у покойника за двадцать часов малость подпортился, и вселившийся стал полным идиотом, — неохотно пояснил Весериус. — Ни имя свое не мог вспомнить, ни дважды два сложить. Супругу паскудой рыжей начал называть, с собаками полез целоваться и сдуру все имущество дворецкому отписал. Но ты не беспокойся, это точно не твой случай. Нам нужно всего лишь поторопиться. Думаю, грибочки уже подействовали, и Сашенька в ближайшие полчаса преставится. Тепленький будет, когда мы появимся.