— Что ты такое говоришь? Ты взрослеешь и хорошеешь с каждым днем. Правда, мне на тебя приятно смотреть, — наверное сейчас она была откровенна и смотрела на меня с милой улыбкой, украшавшей ее губы и большие серые глаза.

Затем подошла и присела рядом. Разрез легкого халата разошелся, обнажая ее бедро. Я старался не смотреть на эту соблазнительную прелесть. Как же хотелось ее потрогать там!..

— Ели очень честно, ты бы могла полюбить такого как я? — спросил я, наливая янтарный напиток в бокалы.

— Я тебя и так люблю, — она рассмеялась.

— Но это другое. Я имею ввиду, полюбить такого не… — я подбирал слово, чтобы не слишком обидеть себя, — …не слишком приятно парня как я, полюбить как мужчину?

— Но это глупый вопрос, — она действительно смутилась, и рука ее сама взяла бокал.

— Давай немножко пооткровенничаем? Тебе не нравятся такие молодые мальчики? Лапин интереснее, да? — я поднес бокал к губам и втянул носом аромат крепкого напитка.

— Нет, мне нравятся мужчины моложе, чем Лапин. Наверное, в моем возрасте молодость начинает приобретать большую ценность и влечет к ней. Но Павел Иосифович очень хороший человек. Он помогает нам, и я теперь во многом с ним связана, — она отпила несколько глотков.

— Хочешь скажу кое-что по секрету? — когда она с опаской кивнула, я продолжил: — Мы с Наташей говорили на эту тему. И Наташа, и я очень не хотим отдавать нашу маму Лапину. Зачем он тебе нужен? Разве нельзя обойтись без него? Почему думаешь, что я не могу стать настоящим мужчиной для нашей семьи и решать все насущные вопросы? Мне скоро восемнадцать.

— Саш, ты очень молод. Многое не знаешь, многое еще просто не можешь. Я обещаю, — она положила мне на руку свою нежную, теплую ладонь, — буду вводить тебя в курс всех наших дел. И постепенно все, что тебе по силам, ты возьмешь на себя. Все, что сам пожелаешь.

— Да, я хотел бы скорее стать настоящей опорой семье. А ты… — я отпил глоток, — целуешься с Лапиным?

— Какой нехороший вопрос, — она покачала головой. — Почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому. Потому, что ревную тебя к нему, — я подсел ближе, взяв ее руку и заглядывая в глаза. — И Наташа тоже.

— Давай не будем об этом сейчас. Тем более на ночь. Позвал меня расслабиться под коньячок, но говоришь на такие тревожные темы… — она отпила большой глоток и поджала губы.

— Прости. В самом деле, зря этим беспокою. Попробуй эти сигареты, — я открыл жестяную коробку.

Она взяла одну как-то безразлично разглядывая, а я подсуетился, принес ее мундштук и спички. И решил сменить тему.

— Представляешь, я совсем не помню наш дом в Москве. Что творится с моей головой, — для вида я сжал виски ладонями. — Может это и к лучшему, что я не помню своего дурацкого прошлого, когда был точно какой-то овощ, и меня все презирали.

— Не говори так. Я к тебе всегда относилась очень хорошо. Даже перед твоим отцом защищала в случаях, когда он ругал тебе не без причин, — она выпустила струйку дыма и улыбнулась, наверное, что-то вспоминая. Потом, с той же странной улыбкой спросила: — Прямо совсем не помнишь наш московский дом? Как же? На Оболенском переулке он, рядом со старой усадьбой Трубецких.

— Не-ка, не помню, — вовсе не соврал я.

— Придется по приезду провести для тебя экскурсию, — она сделала еще глоток, а я взял ее нежную руку и поднес мундштук к своему рту. Как же приятно курить с ее пальчиков!

— Давай спать, — сказала она, допив коньяк в бокале. — Завтра тяжелый день. Нужно проводить Наташу, с Лапиным решить кое-какие вопросы. Еще придут маги «Трилистника», — сделав еще затяжку, она признала: — Правда, хорошие сигареты. При случае купи мне такие же, — и встала с дивана.

Я тоже встал. Как же приятно, когда она просит даже о такой мелочи! Да, куплю тебе сигареты, и снова цветы. Приятно чувствовать себя чем-то нужным этой прекрасной женщине.

— Спокойной ночи, — сказала она, направляясь в свою комнату.

— А поцелуй на ночь? — не удержался я.

— Саш, как это не похоже стало на тебе. И меня это тоже волнует, — она остановилась, подставляя румяную щеку.

Я снова задел ее губы и слегка обнял. От незначительного прикосновения у меня тут же встал резким толчком. Не знаю, почувствовала она это или нет, но тут же удалилась в спальню, и скоро там погас свет.

Эту ночь я толком не спал. Сначала не мог уснуть из-за мыслей о «маме», сестренке и Лене. Как же все сплелось! Не надорвусь я с этими девочками? Который раз я задавал себе этот мучительный вопрос. Лена — ладно, она все поймет, все простит и с ней не будет проблем. Хотя Леночку мне очень не хотелось обижать, ведь ей будет больно, если поймет, что лишь игрушка в играх моих ненасытных желаний. Поверьте, я не слишком большой эгоист и вовсе не жестокий человек. Но у меня часто получается именно так. Тянусь сразу ко всем. Всем кто нравится и к кому только могу дотянуться. Наверное, это обычная жадность. Кто-то жаден до денег, кто-то маньячит на почве власти, всяких жизненных целей и возможностей, а я несдержан в желании обладать хорошими девочками. Так было всегда, насколько я себя помню. И сколько из-за этого я отгребал проблем. Не говоря об обычной нервотрепке, мне морду били много раз, начиная со старших классов школы. Кстати, именно из-за предпоследнего мордобития я записался в секцию муай тай. Хотя все это в прошлой жизни. А в этой может быть я когда-нибудь остепенюсь, и у меня появится какое-то постоянство или даже настоящая любовь. Но я не знаю, что такое настоящая любовь. И существует ли она или все это сказки для доверчивых дам? Я люблю Наташу и люблю Ирочку. Хотите — верьте, хотите — нет. Наверное, даже Леночку люблю. По крайней мере она мне очень мила. Что произойдет, если «мама» узнает о моих отношениях с Наташей, или Наташа поймет всю силу моего влечения к Ирине? Об этом я даже боялся думать! Пусть идет все, как идет. Иногда спокойнее быть фаталистом, иначе может перегореть нервная система.