Залившись кровью, Бабаш лишь скрипнул зубами — на очередное оскорбление он не решился.

— Сученок, ну ты хоть сейчас понимаешь, что не с тем связался? — вот теперь я почувствовал себя королем ситуации. А удивленный, даже восторженный возглас Наташи, и вовсе вдохновил меня так, что я едва не воспарил. — Даже если тебе сейчас развяжут руки, я тебя превращу в пепел, раньше, чем успеешь дернуться, — продолжил я, сверля его взглядом, хотя с пеплом я малость прибрехал. — Ты нам больше не нужен. Теперь можно тебя отправить в ад. И если я убью тебя, у жандармов не будет вопросов — все здесь подтвердят, что была самооборона. Желаешь прямо сейчас к чертям на свидание?

— Нет, — не сразу отозвался Бабаш, пытаясь осознать, что так круто поменялось в прежде глупом мальчике, справится с которым казалось проще простого.

Когда мы вышли с гостиной, я отвлек Ирину в сторону и сказал:

— Твой Лапин случайно не имеет хороших связей в жандармерии?

— Я спрошу. Давай сейчас же направим Никифора Тимофеевича чтобы скорее попросил его к нам.

Она было направилась ко дворецкому, но я остановил:

— Штука в том, что жандармы его быстро отпустят. Троцкий это легко решает, — уж знал я по прошлому неприятному опыту. — Если Бабаш снова окажется на свободе, то нас ждут беспокойные дни. Нужно его как-то изолировать, пока мы не улетим в Москву.

— Да, я понимаю. Обязательно решим это с Павлом Иосифовичем, — Ирина кивнула и пошла к дворецкому.

А я подумал, что нам требуется больше слуг в этом доме.

— Ну-ка иди сюда! — Наташа вцепилась мне в рукав и потянула к лестнице. — Что это за девушка, о которой он говорил?! — она резко остановилась перед вторым лестничным пролетном.

Лаврик, мявкнул что-то невнятное, чувствуя горячее напряжение в хозяйке.

— Сюда иди, — теперь я ее потянул выше, схватив за руку, и попутно придумывая ответ.

Когда мы поднялись на второй этаж, я решил испытать новую, довольно рискованную тактику общения с ведьмочкой. Неожиданно припер ее к стенке и возмущенно сказал:

— Ты что дурная? Не понимаешь самого простого? Речь о Светочке Троцкой! Разумеется, не может там быть никакой любви. Но мне же нужно было, на что-то зацепить Бабаша, чтобы понять, чего от меня они добиваются. Вот я и придумал историю с влюбленностью в картинку в журнале.

— Сам дурак, — отозвалась она, сбитая с толка. — Как-то подозрительно это.

— Тебе понравилось, как я ему врезал коленом по морде? — перевел я разговор на другую тему.

— Да, — она подняла ко мне взгляд. — Вообще не ожидала такого. Ты стал охренеть какой. И лицо теперь твое симпатичнее.

Ого, она заговорила на моем языке. Точно, я «охренеть какой»! И физиономия моя, похорошела — ведь действуют техники «Жеста Лицедея»! Очень даже действуют!

— Хочешь сейчас со мной трахнуться? — я сунул ей руку под юбку.

— Очень! — она часто задышала, раздвигая ножки.

— Пошли весса на лестницу, пусть сторожит!

Сестренка отослала его лишь кивком движением руки. Мы вошли в ее комнату, захлопнув двери.

— Только не кричи, сучка, — не теряя ни секунды, я развернул ее к трельяжу лицом и стянул трусики до коленей. Против слова «сучка» в этот раз она ничего не возразила. В зеркало я видел ее красивое личико, застывшее в ожидании: глазки прикрыты, веки подрагивают, ротик томно открыт — из него вот-вот вырвется стон.

Мой жутко отвердевший член мигом нашел мокрый вход. Наташа взвизгнула от проникновения, а я жадно стиснул ее груди.

Вторым толчком я погрузился почти наполовину. Сестренка жалобно застонала, мотая головой, разбрасывая в стороны рыжевато-золотистые волосы:

— Тише, дурак! Тише!

— Терпи, сучка! Сама напросилась! — я зажал ей рот ладонью и двинулся в ней, поначалу плавно, не вгоняя слишком глубоко.

Это было сумасшествием! В любой момент на этаж могла подняться Ирина. Первым, где она начала бы искать дочь, стала бы комната Наташи. И Лаврик вряд ли бы смог предупредить нас вовремя.

Второй рукой я сжал ее лобок, прошелся по скользкой складочке, массируя похожий на спелую ягоду клитор. Сучка-сестренка тут же затрепетала от острых ощущений. Промычала что-то, кусая мою ладонь, затыкавшую рот, и оттопырила задницу, насаживаясь на мой член сильнее. Она точно сумасшедшая! Ей же больно! Мне больно — в ее узкой пещерке мой гигант сдавлен так, что я готов волком завыть от этой сладкой боли.

Я двинулся в ней чаще, увеличивая размах проникновений. Воздух с хрипом так и вылетел из сестренки, когда головка ударило в донышко ее пещерки. Ведьма дико задрожала, вскрикнула и кончила, выплясывая бедрами прекрасный танец. Я резко выдернул из Наташеньки член, и повернул ее к себе, грубо наклоняя ее голову вниз:

— Соси, сука!

Она покорно согнулась. Жадно схватила член ротиком, втянула с себя глубоко, словно собираясь проглотить голову. Кажется, набросившись на член, она еще подрагивала в отголосках чудного оргазма. Какая же она сумасшедшая, резкая! Люблю ее! Я взорвался через несколько громких чмоков. Душевно наполнил ее ротик тем, что сестренка так желала высосать из меня. Я зарычал от восторга, забрызгивая ее лицо и одежду.